к другому специалисту, затем к третьему, взяли на биопсию мышечную ткань, и когда пришли результаты, врач предположил неврологическое расстройство. Хоуп впервые почуяла неладное.
Провели новые анализы, и вскоре собравшимся родственникам озвучили диагноз: боковой амиотрофический склероз, болезнь Лу Герига – тот самый недуг, что приковал к инвалидному креслу Стивена Хокинга. При этом заболевании погибают нервные клетки, отвечающие за произвольные мышечные сокращения, объяснил врач. Мышцы постепенно слабеют, больной начинает меньше двигаться, ему становится трудно говорить, глотать, а потом и дышать. Лекарства на сегодняшний день не существует, как и возможности предсказать характер течения болезни.
С апреля отец вроде бы мало изменился физически: он по-прежнему ходил гулять в свой любимый лес, сохранял добродушие и неизменно твердую веру в Бога, держал за руку жену, сидя с ней на диване перед телевизором. У Хоуп теплилась надежда, что у отца не самая агрессивная форма амиотрофического склероза, но она все равно не находила себе места. Сколько еще отец будет на ногах? Долго ли мать сможет справляться без посторонней помощи? Не пора ли пристраивать к крыльцу пандус и делать поручни в ванной? В специализированных заведениях существует очередь; может, надо искать место сейчас и вставать в лист ожидания? Из каких средств это оплачивать? Родители отнюдь не богатые и даже не зажиточные люди. У них имеются скромные сбережения и пенсия, плюс собственный дом и коттедж у моря, и все. Хватит ли этого не только на квалифицированный уход за отцом, но и на безбедную мамину старость? А если не хватит, что тогда делать?
Слишком много вопросов и мало ответов. Родители и сестры вроде бы смирились с неопределенностью перспектив, но Хоуп с детства все привыкла планировать наперед. Ночами она лежала без сна, представляя различные варианты развития событий и придумывая решения на каждый случай. Ей казалось, что это готовность ко всему, но на деле получалось, что она живет исключительно проблемами. Вспоминая об отце, Хоуп не переставала тревожиться.
Но ему же пока не хуже, убеждала она себя. Отрицательная динамика может не проявляться и три, и пять, и даже десять лет. Два дня назад, прежде чем уехать к морю, Хоуп с отцом даже ходила в лес, как раньше. Правда, прогулка была медленнее и короче, но папа по-прежнему называл все деревья и кусты, делясь с дочерью своими знаниями. Потом он остановился и поднял опавший лист – предвестник осени.
– Знаешь, у листьев много хороших качеств, – сказал он, – но порой они напоминают нам, что нужно жить как можно лучше и как можно дольше, а когда придет время, не держаться за ветку, а с достоинством позволить ветру себя унести…
Хоуп понравились слова отца – в какой-то степени. Он рассматривал упавший лист как обучающий момент, и в его словах были и правда, и ценность, но возможно ли встретить смерть совершенно без страха? Уйти, не теряя достоинства?
Если это кому-то под силу, так в первую очередь папе, самому стабильному,