Ледяной холод, терзавший Фродо, ослаб, и боль поутихла, но рука по-прежнему совершенно не повиновалась ему.
Фродо горько упрекал себя за глупость и слабоволие. Было совершенно ясно, чей безмолвный приказ заставил его надеть Кольцо. А теперь? Калека на всю жизнь? А как же Путешествие? От слабости он даже встать не мог, а о том, чтобы идти, нечего было и думать.
Этот же вопрос задавали себе и остальные. Всем было ясно, что надо уходить от Заветери как можно быстрее.
– Теперь понятно, – сказал Колоброд, – враги держали Заветерь под наблюдением. Если Гэндальф и был здесь, его вынудили уйти. Сюда он не вернется. Надо уходить и нам. Куда бы мы ни пошли, опасней, чем здесь, нам нигде не будет.
С рассветом второпях позавтракали, разделили вещи и провизию, которые нес Фродо, его самого усадили на пони и тронулись в путь. Надо сказать, что животное претерпело за последние несколько дней чудесное превращение. Из заморенного одра оно превратилось в упитанного, крепкого пони, воспылавшего горячей дружбой к Сэму. Тропы Пустоземья легкими не назовешь, но, видно, у Хвоща жилось куда хуже.
Итак, они двинулись на юг. Миновать Дорогу было невозможно, зато, двигаясь в этом направлении, они быстрее всего достигали лесов, а где лес, там и костер: Фродо нуждался в тепле, особенно холодными ночами, да и остальным огонь мог сослужить добрую службу.
К Дороге наши путники подкрадывались, соблюдая все меры предосторожности. Вокруг было тихо, Всадников словно и не существовало никогда. Выждав у обочины, быстро пересекли Дорогу и… услышали, как в отдалении перекликнулись холодные пронзительные голоса: один позвал, другой ответил. Хоббиты и Колоброд метнулись в заросли.
Перед ними простиралась долгая равнина, дикая, нехоженая, поросшая кустарником и чахлыми деревцами, сбившимися в небольшие куртины. Жесткая серая трава покрывала землю. В этом безрадостном краю осень уже высушила листья, и их коричневые трупики печально шуршали под ногами.
Медленно двигался маленький караван. Шли молча, лишь изредка перебрасываясь двумя-тремя словами. Фродо сокрушенно смотрел на согбенные под тяжким грузом спины друзей, на их понуро опущенные головы. Даже неутомимый Колоброд выглядел сегодня усталым и постаревшим.
Первый день пути к далекому Дольну еще не кончился, а Фродо вновь принялась терзать черная боль. Он крепился изо всех сил и ничего не стал говорить спутникам.
Так прошло четыре дня. Вокруг ничего не менялось, только вершина Заветери за спиной словно оседала с каждым днем, пока совсем не скрылась из виду, а синеющие на горизонте горы чуть заметно приблизились. Всадники не давали о себе знать, и если бы не те крики над Дорогой, хоббиты решили бы, что им удалось оторваться от преследователей. Страх приходил к ночи. Каждая новая пара часовых готова была в любой миг увидеть возникающие в сумраке зловещие фигуры, но ночь проходила за ночью в неверном свете убывающей луны, посвистывании ветра и шелесте сухих трав. Знакомое жуткое ощущение нависшей