задел головой скобу для крепления кабельных трасс. Нестерпимая боль пронзила все его, уже немолодое, тело сверху донизу. Сообщив скобе все то, что он о ней думает, комбриг стал осторожно нащупывать свежую болячку. Мало ему своих кровных, профессиональных, тут еще и эта добавилась! Пальцы медленно, чтобы не причинить боли, подбирались к объекту поиска. А вот и она, нашлась милая! Добро пожаловать на свободное местечко! Сколько их было на его памяти, этих ссадин да шишек всяческих за все время корабельной службы, пожалуй, и не счесть. Моряки со временем приспосабливаются к своему кораблю, и голова сама избегает встреч с металлическими и прочими препятствиями. Достается же, в основном, новичкам, прикомандированным да местному начальству.
– Товарищ капитан первого ранга! Разрешите пройти? – рядом с комбригом оказался матросик в чистенькой, по-видимому, недавно выданной ему робе. И черт его угораздил появиться в этот неподходящий момент! Петровский сурово посмотрел на матроса, подумав про себя: "То их не дозовешься при надобности, а тут на тебе – явился не запылился!"
– Проходи, сынок, проходи…
Теперь он знал, кто ему заплатит за эту шишку. В конце-концов надо и меру знать. Не весь же день им прощаться! Служба есть служба.
Быстро преодолев крутой трап из боевой рубки на ГКП, комбриг влетел в "мозговой центр" корабля. Дорвавшись до микрофона общекорабельной трансляции, он металлическим голосом произнес: "Командирам боевых частей и начальникам служб пр-р-рибыть на ГКП!"
Петровский умышленно не назвал группу командования, зная заранее, что они появятся первыми. Так и произошло. Командир виновато посмотрел на комбрига и принялся за старпома. Тот засуетился. И начали появляться, как опята на пне, командиры боевых частей и служб. Замполит, учуяв неладное и желая разрядить напряженность момента, попытался заговорить с Петровским о военно-политической обстановке в районе выполнения предстоящих задач. Но по выражению лица последнего понял, что разговор на эту тему сейчас бесполезен. "Зам" ошибался. Комбриг уже "пришел в меридиан", иначе говоря, взял себя в руки.
Вообще, Петровский был человечным комбригом. Он вникал в нужды и проблемы подчиненных, понапрасну не повышал на них свой голос. Имея небольшой рост, он стремился вырасти по службе, но задержался на капразе*. Своевременно сообразив, что это предел его возрастных возможностей – комбригу было под пятьдесят – успокоился и командовал бригадой надводных кораблей уверенно и стабильно, оттачивая организацию корабельной службы до видимого одному ему совершенства. Моряки меж собой окрестили его Петровичем, и в этом была дань уважения к комбригу. Его негласно любили, и он это чувствовал.
– Все собралися? – откуда-то снизу раздался голос начПО, с его привычным "ся", а потом явился и он сам.
"Легок на помине…" – подумал комбриг.
– А я-то найти их все не мог, растворилися по каютам, – продолжал начПО, напористо беря инициативу в свои руки.
"Вот где ты сам "растворилися"? – про себя передразнил