Гэндальф, с большой, правда, неохотой, взялся за дело сам. Подняв одну из вязанок, он подержал ее на весу и с возгласом «Наур ан эдраит аммэн!» вонзил в нее посох. Из вязанки вырвалось голубое и зеленое пламя. Хворост вспыхнул и затрещал.
– Если кто-нибудь за нами наблюдает, для него больше не секрет, что я тоже участвую в походе, – вздохнул волшебник. – Это было все равно что начертать в облаках огненными буквами: «Здесь был Гэндальф». От Ривенделла до устья Андуина эти буквы прочтет любой невежда.
Но Отряду было не до соглядатаев. Все радовались огню. Дрова горели весело; метель завывала по-прежнему, под ногами путников образовалась лужа, но они, не обращая внимания, сгрудились вокруг костра и с наслаждением грели руки над маленькими пляшущими язычками. На усталых, озабоченных лицах играло красное пламя; за спинами черной стеной сомкнулась ночь.
Но дрова прогорали быстро, а снег все падал и падал.
Пламя едва перебегало по золе. Догорала последняя ветка.
– Ночь на исходе, – сказал Арагорн. – До рассвета недолго.
– Если только рассвет пробьется сквозь эти тучи, – возразил Гимли.
Боромир шагнул в сторону от костра и вгляделся в черноту.
– Метель успокаивается, – сказал он. – И ветер уже не тот.
Фродо устало глядел на снежинки: они все летели и летели в круг света, на миг вспыхивая над умирающим костром и пропадая. Непохоже было, чтобы что-то менялось… И вдруг, стряхнув сонное оцепенение, хоббит понял, что ветер прекратился, а хлопья стали крупнее и падают гораздо реже. Медленно, очень медленно среди камней разливался тусклый свет утра. Наконец снегопад прекратился.
Ночь отступила, и глазам предстал молчаливый, укутанный в снега мир. Внизу, над бесформенными провалами, бугрились белые холмы и купола. Тропа исчезла. Вершины скрылись в тучах, которые по-прежнему таили угрозу.
Гимли взглянул вверх и покачал головой.
– Карадрас не простил нас, – сказал он. – У него еще много снега в закромах. Если мы пойдем дальше, он за этим добром не постоит. Чем скорее мы вернемся вниз, тем лучше.
Все согласились с этим, но отступление обещало новые трудности. Вполне могло оказаться, что дорога вниз закрыта. Уже в двух шагах от кострища высились нетронутые сугробы в несколько локтей вышиной, такие, что хоббиты провалились бы в них с головой. Кое-где вздымались целые горы свеженанесенного снега.
– Пусть Гэндальф пойдет впереди с огнем и расчистит для вас тропу, – предложил Леголас. Он один сохранял спокойствие: что буря, что снег – эльфам стихии нипочем.
– Пусть лучше эльфы слетают за горы и подбросят нам солнышка, – откликнулся Гэндальф. – Я могу поджечь хворост, но снег – извините!
– Ничего страшного, – вмешался Боромир. – Когда ум сдается, очередь за телом – так говорят в Гондоре. Пусть самые сильные идут впереди и прокладывают дорогу. Смотрите: сейчас все под снегом, но я помню, что дорога ведет вон туда, к тому утесу, а там поворачивает. Снег усилился до