новые правила). Два часа и двадцать минут я наблюдал за шествием колонны в двести пятьдесят тысяч человек. И почему-то всё это время мои чувства плавно утекали от восхищения и гордости, до грусти и негативизма.
Конечно, наши томские земляки, которые создали этот марш памяти, совершили действительно историческое и крайне патриотическое событие. Посыл помним, гордимся, любим Родину (или будем любить) как и наши деды. И все «вспомнили то, что было не со мной». Вспомнили, после того как давно забыли или после того как не думали о них при жизни или после того как узнали, что могилы их дедов, умерших после войны, давно уж снесли на Клещихинском кладбище.
Я смотрю на многих своих товарищей из которых со всех щелей полез «патриотизм». Но я не верю им, может потому что не верю и себе. Говоря о своем деде, мне становится печально совестно, потому что я сомневаюсь, что мог бы всё выдержать что выдержал он, что мог бы совершать подвиги, которые совершал он. Я почему-то стесняюсь идти с его фотографией, ведь он это он, а я всего лишь я.
Весь патриотизм консолидируется вокруг заслуженной, но… не нашей победы. Мы хвастаемся и бравируем перед другими не нашими заслугами. Государство смещает акценты с настоящего к прошлому. Но истинный патриотизм опирается не только на память о прошлом, но и на гордости за настоящее. Настоящему гражданину России встретившись сейчас со своими дедами не чем хвалиться.
Идёт колонна полка и у всех такие грустные лица, а ведь день Победы, да и гордость за того чей портрет несёшь должна сиять на лице. Но какие-то унылые уставшие и нейтральные лица.
Помните, через века, через года помните, про тех, кто уже не придёт никогда помните… какие вечно живые и проникновенные строки, но написаны они были когда-то тогда, когда люди гордились своей настоящей страной. Сейчас же я смотрю на людей, которые не вспомнили, а через интернет понажимали кнопки и вуаля… у вас есть дед герой, срочно печатай его портрет, и ты будешь иметь право пройти по площади Ленина. Мы к сожалению, ничего не сделали чтобы воскресить нашу истинную память, разбудить нашу кровь, которая такая же как у них. Мы не собираемся с родственниками и не говорим друг другу «Раз они могли, значит и мы сможем!»
У нас всё хорошо, есть какой-то минимум для жития, есть диван и телевизор, есть интернет и виртуальные друзья. Мы даже сами себе уже не нужны. Да и нашу память теперь хранят электронные серверы. Выключи свет и исчезнет память. А в углу за шкафом постепенно забудется чей-то портрет.
Голос
– Так-то оно так, а как чё, так опять «Спасай Бог!» Лежишь та ждёшь его, а коль придёт, так сам же с ума сойдёшь от страху. Вот и не ходит он… Так, говорит что-то на ушко, как будто издалека, невзначай, нашёптывает…
Придумали себе его образ, да сами трусимся его ощутить. Самый нейтральный самый простой, на нас полностью схожий, а все равно в панике. Не дай Бог Бога увидеть! Вот и держим его как призрак какой, а память и так кишит