ему, и вместе с тем завидую таким толстокожим натурам. Он почти машина делопроизводства, идеальный служащий – не просто ничего личного, но и никакой личности. С тех пор, как погиб Плигин. – Голос Барабаша посерьезнел. – Иотаутис любил его до самоотречения, до истомы душевной. Казалось бы, что может быть у них общего – вялолицый 120-килограммовый советник юстиции и будто вылепленный из мрамора заслуженный артист цирка, ан-нет – до остановки кровотока, до почернения фаланг пальцев от концентрации сигаретных смол. А ты спрашиваешь – «чем задел?»… Да он плевок в лицо забудет через минуту. Если плюнули в него не при исполнении, ибо тут уже статья.
– Плигин был двурушником и вертопрахом. Горит в аду – и поделом ему. Чего стоят его фокусы с овощебазой!
– Человек слаб. Благодаря этому тривиальному факту у меня есть звание и должность, а у тебя – хлеб насущный, – Барабаш усмехнулся. – Анекдот недавно хороший услышал. Мужик едет на пригородном автобусе в маленький городишко. В конечном пункте спрашивает водителя: «Есть ли у вас в городе бордели?». Тот отвечает: «Нет, у нас очень пуританский городок, но есть одна тема: вечером идите на кладбище. Рядом с церковью каждый день до полуночи молится одна монахиня. Подойдете и скажете, что, мол, так и так, дочь моя, я Иисус, так что отсоси мне. Она поверит и отсосет». Мужик вечером приходит к церкви и видит монашку – ну и говорит ей всё как водила велел. После завершения процесса, короче, решил постебаться над ней. Я, говорит, тебя обманул. Я не Иисус, а просто турист. Она отвечает: «Это еще кто кого обманул! Я не монахиня. Я водитель автобуса».
От смеха Игнатова растащило на истерический фальцет.
– Вот за что я тебя, Юрик, люблю – ты всегда смеешься над моими анекдотами. А жена и дочка их не понимают!
Игнатов окончательно успокоился и вновь вернулся к изначальной теме.
– Скажи мне, Алексей, если я всё же наткнусь на Иотаутиса, чего ожидать?
– Вопросов про Крапивина, как минимум. Это только то, что лично я знаю о его интересе к тебе. Ну и по всем другим своим художествам – будь готов.
– А про Крапивина что ему отвечать? Или послать подальше – «присылайте повестку»?
– Не обостряй. Говори то же, что и до закрытия дела. Скажи, мол, очутился у него на даче волею случая. Руки у него не было еще с вечера. Дверь в свою комнату он выломал сам. Баню поджег не ты. В подполе ты оказался из-за глупой шутки покойного. Собаку повесил он.
– Понял, спасибо. Я чист как слеза праведницы.
– Ага. Той, из анекдота.
Игнатов снова зашелся в радостном исступлении.
– Мне сообщат, когда он уйдет. Поскучай пару часов.
Игнатов стоял на обочине дороги и пролистывал список контактов в телефоне.
– Эрнест Карлович, здравствуйте. Я рад, что Вы, наконец, мне ответили.
На другом конце послышался тихий грудной голос.
– Юрочка, дорогой, как Ваше здоровье?
– Вашим заступничеством перед Всеблагим, – мягко и без иронии произнес Игнатов, –