с утра и долго сидели у его кровати.
Он рассказывал разные истории, вспоминал войну. Но он плохо себя чувствовал – и уже закрывал глаза.
Отец говорит:
– Георгий, мы, наверное, пойдем – нам пора. Удачи тебе, здоровья…
– Мишка, не обижай меня… Ты что, даже чаю не попьешь?
– Нет-нет, Георгий, чайку мы попьем у тебя.
– И вот теперь, – говорит Олег, – я знаю, что такое «чай» в Осетии.
Мы заходим на кухню – а там кухня – больше, чем эта комната. О-от такой стол – метров четыре-пять длиной. Стоят тарелки – о-от такие у каждого – картошка навалена, мясо.
– Отец – это что?! Это – чай?!
– Ты садись. Иначе – кровная месть. Отсюда не выйдем.
И я сел.
Я не знаю, как все это съел, но было очень вкусно. Барашек молодой…
– Чуть позже в тот же день племянник Боря Кантемиров говорит:
– Едем в Беслан, приглашают на праздник, на чай…
Я – Мухтарбеку:
– Отец…
– Не-не-не, сынок, ты это самое… Там быстро… Буквально: сели-встали и ушли.
Приехали мы туда вечером. Заходим в комнату…
Олег выдерживает паузу, и – тихим голосом.
– Комната в два раза больше, чем та была. Стол длиннее – метров десять.
И там уже не у каждого гостя стояли тарелки.
Там посредине стола стояли огромные подносы с овощами, с барашками, с картошкой.
Это были такие горы, что если смотреть на Осетию с самолета – она так выглядит.
– Отец, – умирающим голосом вопрошает Олег, изображая прошлогоднее, – это – «чай»?
– Молчи! Если не хочешь кровником стать – молчи!
– И я – продолжает он, – сажусь за этот стол.
Хоть и было тяжело, но я… ел. Мне – то с одной стороны, то – с другой, то через стол подкладывали. Я еле встал.
Там ведь столько традиций и обычаев! После того, как старейшины поднялись из-за стола – можно всем выходить.
Одеваюсь, скорее на улицу, облокотился о ворота – и стою, пытаюсь отдышаться.
Время уже час ночи – звезды над головой… Чувствую – чья-то рука ложится на плечо.
Поворачиваюсь – Алан, который был тамадой.
– Олежка, слушай, ты нам всем понравился. Давай ко мне зайдем… чайку попьем.
– Мне было уже все равно – голос Олега бесцветен, – Кровная месть или как… Хотелось всем угодить, но больше всего – остаться живым.
Говорю:
– Алан, чтобы пойти к тебе, мне надо предупредить отца.
– Давай.
Захожу в дом, и отец сразу заметил:
– Что-то случилось? Ты какой-то…
– Нет, я просто дверь за собой закрыл.
И вот мы сидим, ждем, пока женщины уберут со стола. У них обычай – женщины не садятся за стол.
К слову, когда мне исполнилось 20 лет – я на бывшем Советском Союзе «крест поставил». Объездил вдоль и поперек нашу великую страну.
Но столько традиций, сколько я увидел в Осетии – нигде больше нет. Причем это добрые традиции, приятные. Из этого источника