Его представляли уже несколько раз, но каждый раз за неделю или даже несколько дней до долгожданного присвоения в его роте случалось ЧП. Солдаты или стрелялись, или вешались, или сбегали в бескрайнюю тоцкую степь к казахам-кочевникам.
Вернувшись в расположение, воины ислама – бойцы сызранской котлованной трудармии могли решить, что увидели Ангела Советской Армии, снизошедшего с небесных высот на циклёванный пол казармы. Марат Сигнатулин мог украшать обложку журнала неофициальной солдатской моды, если бы такой издавался. Некоторые бойцы, открыли рты, не поверив, что такое вопиющее воплощение их самых тайных мечтаний могло существовать в реальности. Итак, перед ними стояли юфтевые сапоги со сточенным «ковбойским» каблуком, голенища которых мягко ниспадали гармошкой; их горловины, обделанные толстым матерчатым ремнем, плотно обнимали штанины, такие узкие, что проступал рельеф мышц худых и кривых ног. Китель, напротив, напоминал толстовку, если бы не голубые погоны-эполеты, отделанные золотым кантом. Белый подворотничок шириной с ладонь и толщиной с сантиметр на тот же сантиметр возвышался над воротником. На такой шедевр должно было уйти не меньше полпростыни. Широкий и толстый рыжий кожаный ремень подпоясывал живот почти по самому нижнему краю кителя, лихо загнутая буквой «С» пряжка со сшлифованной практически под нуль звездой болталась ниже пупа. Венчала всё Шапка. Это был абсолют тогдашней солдатской моды: сравнительно небольшая (на размер меньше головы Сигнатулина), высокая (сшита из двух обычных ушанок, поставленных одна на другую) и кубообразная, с идеально прямыми ребрами. Последнее достигалось натиранием её поверхности ваксой (что в итоге давало также изумительный серо-сизый колер) с последующим натягиванием на три тома Полного Собрания Сочинений и тщательным проглаживанием ребер утюгом. Потом Сигнатулин не раз утверждал, что из-за её высоты иногда в метель или дождь даже офицеры принимали его за полковника и первыми отдавали честь. Шапка покоилась почти на затылке – в соответствии с образом «дембель-пох… ист» (альтернативное ношение – наползающее на брови – было признаком «злого дембеля»). До реального дембеля рядовому Сигнатулину оставался год с большим гаком.
Вышедший из канцелярии роты страшный лейтенант Хлопчий присвистнул: «Ох… еть! Дембель в мае прое… али, дембель будет в декабре? Марш в канцелярию, декабрист-бля-кавалергард!» Предвидя дальнейшее развитие событий, страшный сержант Аскеров снял с Сигнатулина его Шапку и водрузил на его лысый череп ушанку пробегавшего мимо рядового Мухаметдинова: «Целее будет». Через четыре месяца в этой Шапке Бахтиёр Аскеров уехал к себе домой в кишлак Комсомольский Советабадского р-на Ферганской области.
Через 20 минут после запуска Сигнатулина в ротную канцелярию оттуда вышло «чудовище вида ужасного». Чудовище шаркало ногами, обутыми в порыжевевшую кирзу 45-го размера. Длинные