грубых столов обожженного и полированного дуба располагались по спирали в, опасной близости, вокруг отверстия. Двое посетителей уже пребывали за вторым, от отверстия, столиком. И был ещё один, в дальнем – нишей – углу, слабо освещенном, коптящей сальной свечой. О внешности этого посетителя судить было весьма затруднительно. Весь он был скрыт под черным, с капюшоном плащом. Но изредка, проблёскивал из-под накидки и завесы смоляных косм, тяжким всплеском глаз. И этот взгляд можно было сравнить, разве что, со зловещим блеском стального клинка, вдруг освобождаемого от тесных ножен нетерпеливым невеждой.
Двое, что были неподалеку, походили на мальтийских кавалеров (хотя Фёдор, откровенно путал Госпитальеров с Тамплиерами), в предзакатный период развала ордена и финансовых передряг, но до того, как им занялся Император Павел Петрович и стал Великим Магистром Ордена…
Шляпы с широчайшими полями, золочеными бляхами и цветными страусиными перьями, шикарно валялись на столе. Края их, кавалеры мочили проливающимся вином, кое поглощали в большом количестве, из высоких кубков черного серебра. Были облачены они в чёрные камзолы с белыми симметричными крестами, под которыми проглядывали белые сорочки с кружевными лопастями воротничков, в черные кожаные штаны и высокие сапоги с металлическими, по носкам и голеням, вставками. Тяжелые черные плащи, с такими же крестами, и яркой изнанкой, были брошены на спинки высоких узких стульев, чёрного же дерева. Правыми руками кавалеры держали кубки, а левыми, грациозно опирались на эфесы с витыми гардами, вертикально водружённых, палашей.
Оружие, такой великолепной отделки, Фёдор видел, разве только, на фото из Оружейной Палаты Кремля.
Ошарашенный, подавленный, растоптанный этим костюмированным сном, Федя присел на каменных порожках.
Но тут появился некий объёмистый человек в шерстяной безрукавке, полотняных засаленных широких штанах, с плоским плешивым лбом и теменем, на коем прилип жидкий куделёк волос. Человечек был, к тому же, и обладателем мутного взгляда, и выпученных рачий глаз. Нос его был – настоящая перезрелая, обвислая слива, казалось пронюхивающая, ваши карманы насквозь.
– Прошу, – сказал он, напористо взяв руку Фёдора, и потащил к столу. Опасливо сторонясь отверстия в полу, тот последовал за шерстяным колобом, и опустился под массивной рукой на стул, задвинув под стол пачку с книгами.
Странный хозяин кафешки боязливо посторонился книг, но продолжал ковырять огромным тесаком, с рукоятью из копыта вепря, в зубах:
– Чего изволите, сударь? – грубо спросил он и добавил с ухмылкой: -мессир…
– Ну и?… Как всегда? Так, что ли? —
Рассеяно Фёдор кивнул и вспомнил, что «кафе» в старину, называли – «корчма»… А хозяин, стало быть – «корчмарь», который, ничего толком не объяснив, просто удалился и пропал, в не подсвеченном факелами, углу.
Теперь он различил