в комнату войдёт?
Ходят ходики упрямо,
Нарушая тишину.
Прижимает к сердцу мама
Нас, не видевших войну.
Окраина
Эх, окраина ты, окраина,
И осталось-то два двора.
Если б не было бабки Раи,
Разобрали б ещё вчера.
Только небушко залазурится
И рассеется темнота,
Бабка Рая сидит и щурится
На дорогу, что вновь пуста.
Только облако пыли серое,
Словно в памятном том году…
Столько лет она в чудо верует.
«Что сидишь?» – спросят.
«Сына жду!..»
Зимы ранние, весны ранние.
То не годы летят, века.
Отыскала же пуля крайнего
В сорок пятом её сынка.
В небо краны вонзились рыжие,
Подрастает красавец-дом.
Только дом с палисадом ближе ей,
Вспоминается о былом.
Бабка Рая на всё согласная,
Но надеется, верит, ждёт,
Что целёхонький в утро ясное
Её мальчик домой придёт.
Эх, окраина ты, окраина,
И осталось-то два двора.
Если б не было бабки Раи,
Разобрали б ещё вчера.
Память
Ещё не все угасли в мире войны,
Ещё в сердца врезается свинец,
И до сих пор ночами неспокойно
Спит в грудь навылет раненый отец.
Встаёт с постели, пьёт свои таблетки,
И долго курит, выйдя на балкон,
В который раз шагает из разведки
В полёгший в рукопашной батальон.
Ах, память, память… Невозможно это
Всю жизнь свою солдатский крест нести.
Не спит отец, опять шагает где-то,
Боится до Победы не дойти.
«По этой тропинке враги не прошли…»
По этой тропинке враги не прошли,
Врагов не приветила Нара.
Мы гнали их с нашей советской земли,
Как волки овечью отару.
Мы так отточили для боя клыки,
Вовек не желавшие крови,
Что шли по горячим снегам на штыки
За слёзы горючие вдовьи.
А как вы хотели?! Нельзя же прощать
Врага, что принёс пепелища,
И мы научились его укрощать,
И брёл он в Европу, как нищий.
Никто на обратном пути не встречал,
Цветы к сапогам не бросали.
И ветер немецкий уныло качал
Солдатские наши медали.
Он плёлся, угрюмый, и только молчал,
Взглянув на российские дали.
И танки сгоревшие всюду встречал,
Что были из крупповской стали.
Ах, сколько же раз говорили о том,
Что трогать Россию не надо,
Тем более, тыкать в Россию мечом,
Тем более, в грудь Сталинграда.
Он шёл, желваками бессильно играл,
И вёрсты бессчётные мерил…
И Бисмарк с печальной ухмылкой взирал
На тех, кто ему не поверил.
О россии
Не могу быть залётною птахой,
О