вас, Любовь Петровна, с удачным началом!
Мне, конечно, не хлопали и цветов не дарили, но было очень приятно. Единственным человеком, который никак не выразил своего отношения к происходящему, оказалась Шушана, задумчиво мерцающая глазами из дальнего кресла. Впрочем, этому я и не удивилась.
Чтобы я снова невзначай не заплутала в недрах главного корпуса, меня любезно вызвался проводить Максим Андреевич. Очутившись в вестибюле первого этажа, я вежливо поблагодарила его за помощь. На это он откликнулся встречным предложением:
– У вас сегодня был трудный день. Давайте я подвезу вас до дома!
Недолго думая, я согласилась. Начальник охраны поманил за собой, мы миновали несколько дверей и лестниц и очутились в подземном гараже.
Машин здесь было много. Судя по маркам автомобилей, сотрудники «Медирона» не бедствовали. Мы остановились возле блестящего при неярком искусственном освещении чёрного «СААБа». Мой спутник открыл переднюю дверцу, и я с замирающим сердцем сунулась в манящий полумрак шикарного салона.
В дороге мы большей частью молчали, изредка обмениваясь дежурными фразами о погоде. Я этому была рада: оказавшись в расслабляющем уюте мягкого кресла, поняла, что устала до дрожи в коленках.
«СААБ» плавно подкатил к подъезду дома. Вопреки обыкновению, я не стала сразу бросаться на дверцу в твёрдой решимости побыстрее выбраться на улицу. Казалось, сама машина мягко погасила такой порыв, заставив дождаться, пока Максим Андреевич обойдёт её спереди и откроет мою дверцу.
– Прошу вас!
Я оперлась на предложенную ладонь и изящно выскользнула из салона. Вот тогда-то он и сказал:
– Любовь Петровна, у вас очень красивые глаза… И не сердитесь, пожалуйста, на меня. Иногда приходится выполнять такие дурацкие поручения… – И чуть тише добавил: – Но у вас на приёме, как на исповеди, я отвечал чистую правду…
В следующий миг Тигрин уже возвращался к тихо урчащей машине. Через мгновение она тронулась, а я стояла и смотрела вслед, пока её сверкающие бока не исчезли за ближайшим поворотом.
***
Едва не клацая с досады зубами, я изнывала над телефоном, как папуас над консервной банкой. Пошел уже второй час, но у Лидки в квартире никто не снимал трубку. Снимать ее, кроме самой Лидки, сейчас, собственно, было некому. Её мама, Нина Сергеевна, гостила у старшего сына в Туле, а мужа Вовку Лидка выгнала ещё два года назад. Глянув на часы, я решила, что дам ей последний шанс, потом пусть пеняет на себя. Ещё раз набрала номер. После третьего гудка раздался щелчок и послышался вялый подружкин голос:
– Слушаю!
– Наконец-то! – обрадовалась я. – Давно пришла?
– Только вошла, разуться не успела…
– А-а-а! – протянула я. – А я звоню, звоню! Где была-то?
– Да по складам мотались весь день, устала как собака… Ну а у тебя как дела?
Я доложила весь день подробно, именно в той последовательности, в которой все происходило. Услышав о подставных пациентах,