/p>
В школе Сары, Ани,
Изи, Вили, Мойши…
Были и Иваны,
Но таких не больше.
Помнили площадки
Деревянных лестниц
Первые свиданки,
И блатные песни.
Сигареты Прима,
Пять копеек пачка,
Продавал нам Фима
У ворот табачки.
Дым шестидесятых
С табаком и перцем.
Городок Черкассы
Успокоит сердце.
Давным-давно, в Старину, еще во времена Киевской Руси приглашали киевские князья к себе на службу воинственных и необыкновенных людей с Кавказских гор. Были эти люди черкесами. Селились эти воинственные люди на дальних подступах к Киеву, на высоких днепровских кручах, покрытых дремучими лесами, и охраняли земли Киевской Руси от набегов диких южных племен.
Края эти приднепровские были благодатными: в лесах и сочных лугах было изобилие зверя и птицы, а в чистых водах могучей реки водилось множество вкусной и жирной рыбы.
Научились черкесы строить добротные деревянные срубы – дома, мастерить быстрые лодки и ловить рыбу. Так образовалось на Днепровских кручах поселение дивных горбоносых людей черкесов. И стали называть это место Черкесы. Пришли черкесы на Днепр со своими острыми саблями, пиками и луками, привели быстрых длинноногих коней и вскоре стали грозой для диких южных людей, любивших пошалить на окраинах киевских земель.
Одно только было плохо: пришли черкесы без женщин. Но и тут не растерялись воинственные люди, а стали совершать набеги на кочевые племена, захватывать молодых женщин в плен и делать их своими женами.
А как только местечко Черкесы обозначило свое существование, на его околицах стали селиться еврейские торговцы и ремесленники. Открывали предприимчивые евреи лавки и питейные заведения, гончарные и швейные мастерские, строили мельницы. А темноглазых еврейских дочерей-красавиц уводили в свои дома молодые черкесские воины и женились на них.
Поколения сменялись поколениями… Черкесы, Черкесы…
Черкассы! Так образовался городок Черкассы, населенный отважными и предприимчивыми людьми – рыбаками и охотниками, ремесленниками и торговцами. А кручи над Днепром, где когда-то впервые поселились воинственные черкесы, стали называть Казбеком, по имени легендарной Кавказской горы, с которой пришли предки черкащан. Казбек, Казбек… – чудное название для плавных и спокойных днепровских круч; шли века; время изменило название и кручи стали называться Казбетом; Казбет!
За годы и столетия немногочисленные черкесы полностью растворились в своих многочисленных еврейских соседях, и Казбет превратился в густонаселенную и колоритную еврейскую слободку со своим неповторимым укладом жизни.
Во всем Казбет отличался от других Черкасских кварталов: и своеобразным рыбно-керосинным ароматом в кривых и узких улочках, и удивительным украинско-русско-еврейским говором, и пронзительно красивыми черноглазыми девушками с длинными смолянистыми кудрявыми косами, и взрывоопасными горбоносыми поджарыми мужчинами – рыбаками, ремесленниками и ворами.
Но самой большой достопримечательностью Казбета с незапамятных времен стал Казбетский рынок! О! Это был не какой-то там заурядный рынок – это был настоящий рыбный рынок! А какой это был пахучий рынок! Вы даже представить сейчас не сможете, какие неповторимые запахи улавливал человек, находясь еще квартала за два до Казбетского рынка!
Сначала его нос улавливал едва ощутимый дымок от дымящихся мангалов, затем, по мере приближения к торговым рядам, он ощущал тонкий аромат томящихся над раскаленными углями шашлыков из сома, судака и щуки. А когда человек приближался к рынку еще на квартал, то его полностью обволакивала волнующая и пьянящая, соединенная с аппетитными ароматами пекущейся на огне рыбы, легендарная пахучесть Казбетского рыбного рынка.
Вкусное ароматное облако висело над нашим рынком всегда, обволакивало посетителя, проникало во все его поры, одурманивало его, и никто и никогда не уходил с Казбетских торговых рядов пустой.
В пятидесятые-шестидесятые годы двадцатого века лучшего рыбного рынка во всем свете нельзя было сыскать!
По Казбетскому рыбному можно было гулять целый день и целый-же день удивляться многообразию даров кормильца-Днепра. И чего тут только не было: на самом входе, сразу за воротами вас встречали веселыми призывами тети Сары, тети Хвойры, тети Маши и другие необъятные тети в грязных клеенчатых передниках. Перед ними в больших эмалированных выварках копошились в воде живые раки. Раки делились по калибрам: "дюже милкий", как говаривали на Казбете, стоил пять копеек штука, "так сибе" – десять копеек, "середний" – пятнадцать, "крупняк" – двадцать, а самый большой величался "дебелым" и стоил аж двадцать пять копеек.
Помню, сразу же за раковым рядом стоял чугунный казан с кипящей водой, в которой однорукий дядя Виля-моряк варил раков и продавал их