постучали.
– Кто там? – приподнялся Кузьма.
– Кузьма, выйди на минутку, – позвали с улицы.
Мария выскочила из спальни, испуганно прижала руки к груди.
– Кто это?
– По голосу будто Василий. Чего ты испугалась?
– Сама не знаю.
Василий стоял у ворот, выступая из темноты высокой, крупной фигурой.
– Чего в избу не заходишь? – спросил Кузьма.
– Нехорошо получилось, – не отвечая, сказал Василий. – Ты пришел, а поговорить не поговорили. Зачем приходил-то?
– Сам знаешь зачем.
– Догадываюсь.
– Ну вот. Что еще говорить? Я же знаю, денег у тебя нету, – со слабой надеждой сказал Кузьма.
– Нету. У бабы где-то лежат двадцать рублей, и все.
– В избу заходить будешь?
– Нет. Там разговора не получится. Давай сядем здесь.
Они сели на скамейку у ворот, закурили и, посматривая в темень перед собой, долго молчали, но не тяжелым, понятным молчанием. Сбоку, уходя вправо от них, горели деревенские огни, оттуда доносились голоса, иногда срывался и затихал где-то возле клуба смех. Было не поздно, но деревня уже успокаивалась, не успев привыкнуть к ранней темноте. Голоса и звуки раздавались поодиночке и становились все реже.
Папиросы докурились; почти в одно время они бросили их себе под ноги и еще помолчали. Потом Кузьма пошевелился, сказал:
– Живешь, живешь и не знаешь, с какой стороны тебя огреют.
– Это так, – отозвался Василий.
– Еще вчера все ладно было.
– А завтра кто-то другой на очереди. Может, не из нашей, из другой деревни, а потом и до нашей снова дойдет – до меня или еще до кого. Вот и надо держаться друг за дружку.
– Да-а.
– Евгений Николаевич дает тебе, я знаю, а еще кто есть, нет?
– Пока никого. Хочу завтра к Степаниде сходить, да, однако, не шибко выгорит.
– К Степаниде? – Василий с сомнением повел головой, помолчав, сказал: – А давай завалимся к ней сейчас. Вдвоем на нее надавим. Она же в бригаде у меня, может, при мне постыдится отказать.
– Пошли. Чтоб уж сразу.
– А откуда ты знаешь про Евгения Николаевича? – уже по дороге спросил Кузьма.
– Баба сказала. Да он сам, наверно, не вытерпел, доложил. Как не похвалиться – доброе дело собрался делать!
– Я теперь как космонавт, – невесело пошутил Кузьма. – Куда ни пойди, вся деревня знает.
– А ты как думал? Ты теперь на двор ходи и оглядывайся, чтоб не сфотографировали. Смех смехом, а рубли твои – это уж точно – вся деревня считает.
– Сейчас Степаниде и говорить не надо, зачем пришли. Она, поди, с утра ждет.
– И место подыскала, куда прятаться.
Они засмеялись. Рядом с Василием Кузьма чувствовал себя легче, и беда его не стояла теперь комом в одном месте, а разошлась по телу, стала мягче и как бы податливей. И хоть надежды на то, что им повезет, было мало,