пристани с красным домиком, шлагбаум поднимется, и заработает мотор, начнется пятиминутное путешествие между материком и одним из островов озера Меларен, пять минут, которые отделят тишину от еще большей тишины. Двенадцать местных и несколько приезжих отпускников – так Сэм описал этот остров, и потому Арнё был идеален для того, чтобы без помех произвести необходимые приготовления, а потом так же без помех убраться оттуда. Лео въехал на палубу, ответно помахал паромщику, а когда паром отчалил, вылез из машины – подышать морским воздухом, посмотреть на воду, поглазеть на белые бурунчики, игравшие по обе стороны парома.
Он сделал новую попытку вторгнуться в камеру номер семь, когда Сэм Ларсен стоял спиной к двери и стелил постель. Запрещенную попытку. Несмотря на условный сигнал – красный шнурок, которым Сэм обмотал дверную ручку и который в этом отделении тюрьмы означал «не входи, мать твою, не мешай мне!» – решил войти незваным. Вторая попытка дала ему преимущество. Он застал обитателя камеры врасплох. Лео осторожно открыл дверь и стал рассматривать широкие плечи; он отдавал себе отчет, что этот человек значительно крупнее его самого, сильнее, последние двадцать лет он преобразовывал свое отчаяние в мускулатуру в тюремном спортзале. Один-единственный удар. Вот что его ждет, если Сэм решит действовать. Если диалог сменится дракой, целить надо будет в кадык. После правильного удара именно в это место стукач не сможет разговаривать с легавым.
– Ты вчера соврал.
Сэм торопливо обернулся. Но не напал.
И когда ответил чуть погодя – даже не повысил голос.
Беспричинная агрессия между ними, невысказанные, висящие в воздухе угрозы, общая ненависть и враждебность, наполнявшие каждый вдох и выдох на семи квадратных метрах камеры, – их все равно не скроешь.
– Уверен?
– На многих донес? Разгуливаешь по отделению, навострив ушки, ловишь все, что услышишь, да еще нассал мне в мозг, захотел прикрыть свое дерьмо идиотским объяснением – легавый-де приходил к тебе, чтобы рассказать про умершую маму.
– Сдай-ка назад. В коридор. Сейчас же.
– Еще раз. Бронкс – легавый. Вы с ним – в комнате для свиданий. Что он хотел узнать от своего персонального крысеныша? Где оружие? Как найти добычу и доказать, что ограбления – наших рук дело?
Кто угодно другой из всего отделения, из всей тюрьмы.
Окажись тогда в этой камере кто угодно другой – и стены засочились бы кровью.
– Слушай.
– Ну?
– Вот что… да, весьма печально, что именно ты не проявил уважения к шнурку, вошел в мою камеру без стука. Я думал о тебе лучше. Ты долго водил за нос Бронкса-легавого. Пару лет. И мне это нравилось.
Уже тогда между ними словно существовала какая-то странная близость. В разгар ненависти, угроз – они как будто были связаны.
Поэтому Сэм продолжил.
– Видишь ли, его мама – она тоже умерла.
– Что?
– Ты меня слышал.
Лео его слышал. Но сначала не понял.
Отвращение, дистанция между Сэмом и тем, о ком