автомобиль, он здесь всем уши прожужжал. С авторынка фотоснимки привозил и кое-какие из них даже показывал тем, кто желал оценить выбор фермера.
А вот что пропал он целых три дня назад, они – ни сном ни духом. Степанида, правда, удивлялась, отчего это он за хлебом не приходит. Раньше каждый день заглядывал. Купит батон или половину пшеничного в нарезке, того, что для тостера предназначен, поболтает со Степанидой и домой. Иногда и другой товар прихватывал, но чаще ограничивался батоном. Основным набором продуктов он, как и многие панинцы, закупался в сетевом магазине. Средства экономил. Степанида иной раз уговаривала его сырку свежего взять, рыбки солененькой или полуфабрикаты, чтобы не готовить. Ольшевский брал, потом благодарил продавщицу, а та и рада стараться.
Последний раз он появлялся в магазине в субботу. Степанида для него колбаску откладывала. Тот сорт, что предпочитал Ольшевский, привозили нечасто, а тут большую партию привезли. Степанида, на правах давней знакомой, позвонила Николаю, чтобы сообщить о завозе. Тот сказал, что непременно зайдет перед работой. И зашел. Купил колбасу, десяток яиц и ушел. Батон в тот раз не брал. Сказал, что воскресным днем он ему не понадобится. Он собирался перекусить в городе. Причем и поужинать, и позавтракать. Где Ольшевский собирался переночевать в городе, он Степаниде не сказал. Но женщина была уверена, что проблема ночлега у него решена. Заранее решена.
Насчет того, знала ли Степанида, что у Ольшевского с собой крупная сумма денег, ответ Крячко получил отрицательный. Баба Клава, поминутно встревающая в разговор, о деньгах не слышала, несмотря на то, что ее соседка, Наташка-аптекарша, дружна с женой соседки Ольшевского. Надумай та рассказать кому о деньгах Ольшевского, в первую очередь выложила бы Наташке. Ну, а уж та ей, бабе Клаве.
Усатый дядька Шивай и подавно не был в курсе финансовых операций Ольшевского. Его друзья-собутыльники об этом не упоминали, а узнай они о том, что Ольшевский подбогател, сразу бы помчались деньги на пузырек клянчить.
А вот мальчишки-подростки оказались совсем не бесполезны. Поначалу они усиленно делали вид, что их эта тема не касается, хотя уши и навострили. Крячко некоторое время наблюдал за тем, как они перешептываются, и пришел к выводу, что какие-то мысли на этот счет у подростков имеются. Он оказался прав. Те помялись-помялись, но потом, под нажимом Крячко, выложили то, о чем шептались. В Панино, как и в любом населенном пункте, имелись свои группировки, которые рулили на районах. Не рецидивисты, конечно, так, шелупонь, по столичным меркам. Но они-то сейчас Крячко интересовали больше всего. Если уж кто и мог узнать, что у Ольшевского на руках бабки появились, так кто-то из молодых да ранних.
Сами парнишки в круг избранных не входили, но местными новостями владели. Пока Крячко допрашивал продавщицу, они усиленно пытались вспомнить, не шел ли среди местных гопников слушок про то, что кого-то из панинских на бабки выставили, и пришли к однозначному выводу, что ничего подобного за последние три дня в Панино не происходило. Они бы наверняка узнали, убеждали