была командировка. Поддавшись на уговоры одноклассника, я впервые попробовал пива. «Стадное чувство», вкупе с любопытством, взяло верх над рассудком. До сих пор помню тот первый глоток «мужского напитка». Знать бы тогда, что будет дальше.
Возвращение в Москву, институт, выход во взрослую жизнь, служба в одной из силовых структур, женитьба, увольнение, развод, первая «дурка», круги ада в многолетнем запойном алкоголизме…
Всё началось именно в институте. Моя студенческая юность прошла под девизом: что угодно, кроме учёбы. Время тогда было весёлое, лихие 90-е. Алкоголем торговали в каждой коммерческой палатке и мы активно пополняли их бюджет. Лично я пил всё подряд: от пива до легендарного спирта «Рояль». Пьяных похождений было навалом. Как весёлых, так и не очень. Увы, последних, со временем, становилось всё больше, по мере деградации.
Например, запомнился поход с друзьями на дискотеку. В те годы любые «танцульки» могли легко превратиться в поле боя, если туда заглядывали какие-нибудь отмороженные «быки» или гопники. С ними мы и сцепились, будучи в изрядном подпитии. Дискотека была остановлена, вызвали милицию. Слава Богу, все остались живы. Очнулся в «обезьяннике», с разбитым до неузнаваемости лицом – мне, по закону подлости, досталось больше всех.
Вообще, я облазил половину увеселительных заведений Москвы. Пьянство, разврат, истории «на грани фола»… Моей тогдашней жизненной философией был принцип: получать как можно больше удовольствия, не задумываясь о последствиях. Меня буквально тянуло на приключения.
Потом была первая в жизни наркологическая клиника. Меня туда «определила» жена, параллельно выгнав из дома. Забегая вперёд, скажу – за десять с лишним лет запойного алкоголизма я прошёл через 24 (двадцать четыре) лечебницы! То есть, настоящий АД был ещё впереди. Хотя, попав в свою первую «дурку», мне казалось, что жизнь закончилась. Это было недалеко от истины: то, что началось потом, жизнью назвать было уже нельзя.
Дно
Не буду расписывать в подробностях тот жуткий период. Все эти семь с лишним лет слились у меня в один непрекращающийся день, по схеме «запой-клиника-запой». Я не жил, а существовал, пройдя через всё, что можно пройти в алкогольной деградации: наркологические и психиатрические лечебницы, реабилитационные центры, «белые горячки», алкогольные эпилепсии (их у меня было более десятка), дважды лежал в реанимации.
Помимо прочего – истории с приводами в милицию/полицию, избиениями. Я побирался на улицах, «стреляя» у прохожих мелочь на бутылку. Бывало, что на несколько дней отказывали ноги: я не мог передвигаться, а в туалет ходил «под себя». Одним словом, уже не шёл, а полз на кладбище!
Свидетелями этого ужаса были мама и двое младших братьев. Отец к тому моменту уже умер. Я вернулся к ним после той первой своей наркологии и незадавшейся семейной жизни. Они и мучились со мной все эти годы: любили, ненавидели, спасали…
Больницы стали уже вторым домом. На первых порах меня запихивали туда родные, ставя перед