относится сейчас особенно трепетно, зарабатывает, не упуская возможности быть полезным по дому.
Для него эти 100 рублей – реальная такая сумма, ощутимая, а тут он щедро с ней расстался ради незнакомой бабушки. Подходит ко мне, гордый, докладывает: «Мам, я ей и денежку дал, и не обидел. Я как бы купил подарок и ей же подарил».
Я похвалила сына, сказала, что горжусь им. Тут же вспомнила, как он вчера ел конфеты из новогоднего подарка. Точнее не ел, а рассуждал.
– Представляешь, мам, я вот объелся уже этими конфетами, а есть одинокие бабушки, которым никто ни одной шоколадочки не подарил… Даже в нашем доме есть! Я бы их угостил, только не знаю, в каких они квартирах живут. Можно взять конфеты и просто распихать их по почтовым ящикам. Какие-то из них точно к бабушкам попадут…
Я слушала его и думала: не перегнула ли я палку с прививанием доброты? Я хочу, чтобы он вырос добрым человеком, но без клинической стадии. Концентрация доброты должна быть здравой и оправданной.
Сын растет нежадным человеком. Это, конечно, хорошо. Но как бы он не вырос «дядей Гришей», которым все пользуются, а он не может «нет» сказать. Сын будет все отдавать, а вокруг всегда будут люди, которые рады взять это. Главное – не впадать в крайности: я не хочу, чтобы он в день зарплаты снимал все деньги и раздавал бедным, а потом сам месяц голодал.
Однажды мы с ним отдыхали и смотрели телевизор. Мы устали, потому что таскали вещи: у нас ремонт. По телевизору шел сюжет про мальчика с неизлечимым заболеванием. Ему все время больно. И помочь ему можно, перечислив деньги на указанный счет.
Даня растрогался и заплакал. Попросил меня помочь мальчику, чтобы ему не было больно. Я перечислила небольшую сумму, и мы оба решили, что это как будто на обезболивающую таблеточку.
Потом мы переключили канал и попали на сюжет про девочку. Если ей не сделать операцию, она ослепнет. И снова счет. Даня умоляюще посмотрел на меня.
– Дась, у меня больше нет. Правда, если мы сейчас всем нуждающимся поможем, мы никогда не сделаем ремонт.
– У кого-то ремонт, а у кого-то жизнь… – рассудительно сказал сын. Он у меня добряк.
– Нет, милый, это неправильное рассуждение. Мы можем сейчас продать все, что у нас есть, и разово спасти десятки жизней. Но сами мы пойдем жить на вокзал, замерзнем, станем злыми и дергаными. И больше никому уже не сможем помочь, потому что помощь нужна будет нам самим. А если мы сделаем ремонт, построим теплый, уютный дом, где всегда можно согреться, это будет место, где нам хорошо, где мы будем заряжать наши разряженные батареечки, где будем счастливы. Представь, скольким людям мы сможем помочь в этом случае – гораздо большему количеству!
Потому что отдавать нужно, когда наполнен сам. Когда внутри тебя любовь, счастье, умиротворение и ты готов поделиться этим с теми, кому сейчас туго. Поймал мысль?
– Поймал. Что иногда ремонт у тебя дома важнее, чем проблемы других людей, даже если они серьезнее твоих.
– Правильно, Дась. Если ты кому-то не помог, это не значит, что ты злой. Это значит, что у тебя пока нет