когда неизвестно, чем все это закончится. А вдруг мы погибнем, и он никогда не узнает о моих чувствах к нему?.. О, Солнце, да что же я такое говорю! Нет, мы не можем, мы не должны погибнуть. Кто же тогда предупредит планеты? Да и вообще, зачем? Умирать, наверное, очень страшно. Нет, мы будем жить». Девушка с остервенением дернула запутавшийся локон, отгоняя прочь скребущихся на душе кошек и только сейчас увидела Веду. Та стояла у нее за спиной и открыто улыбалась.
– Ты меня разглядываешь точно куклу, – не сдержавшись, в сердцах произнесла Кари.
– Я только что вернулась в нашу каюту, – снисходительно пояснила Глоувес и тут же добавила: – Но хочу отметить, ты сегодня выглядишь очень мило, я бы даже сказала сногсшибательно.
– Меня вовсе не интересует твое мнение.
– Ну и напрасно, – безразлично и нисколько не обидевшись пожала плечами она. – Иногда бывает довольно полезно прислушиваться к чужим советам…
– Для кого как. Лично я привыкла жить своим умом.
– Какие вы все-таки разные с Владом, совсем не похожи друг на друга, – насмешливо протянула Веда. Напоминание о брате пришлось как нельзя кстати, и Кари, спохватившись, тотчас прикусила свой острый язычок.
…В оранжерее, которая находилась на второй палубе корабля, стояла непривычная тишина. Сюда уже давно никто не заглядывал. А ведь раньше, до стыковки с «Котаном-534», ребята часами засиживались здесь. Кари пришла чуть пораньше, осторожно, словно боясь потревожить это звенящее безмолвие, ступила на мягкий пушистый ковер травы и направилась к заветным деревянным качелям. Они находились в глубине сада, среди густых зарослей вероциска – лианоподобного кустарника с огромными, яркими, как само пламя, цветами. Вероциск со всех сторон оплел собой массивные столбы, образовав над качелями живую уютную беседку. Это было так необыкновенно. Девушка по привычке забралась в нее и принялась ждать.
Откуда-то издалека тихо полилась чарующая музыка – бессмертное произведение человечества, знаменитая космическая симфония. По стенам заскользили лазерные блики, на глазах выстраиваясь в объемные подвижные голограммы, которые то и дело сменяли одна другую. Там, где еще несколько секунд назад шумел густой лес и сквозь кроны деревьев с трудом пробивался тонкий лучик света, теперь простирался бескрайний зеленый луг с резковатым, ничем не сравнимым ароматом полевых цветов, в поисках нектара летали пчелы, и жужжал большой мохнатый шмель. А совсем рядом весело журчал родник с холодной сладковатой водой, от которой заламывает зубы. Миг – и вновь все исчезло. Вот уже ласково плещутся, набегая друг на друга, теплые изумрудно-голубоватые волны. Они словно играют, а горьковато-солоноватый привкус моря опьяняет, распирая грудь, его хочется вдохнуть как можно больше. Неожиданно море темнеет, волны поднимаются с каждым разом все выше и выше, начинается шторм. Черные громадины нависают над тобой, грозясь немедленно захлестнуть и утащить в свою пучину, но внезапно, застыв, опадают, разбиваясь о прибрежные скалы и разбрасывая в разные стороны пенные белые брызги.