краю семь клёпок, и с другого краю – пять. И вон там ещё пять. И вон там четыре. На каждую клёпку по одному удару. Полчаса работы. А шорник провозится до вечера. Бычью кожу шить – много труда вкладывать…
В самый первый день кузнецы притащили с собой дубовую колоду, молоток, а ещё большущие ножницы. Так двор отцовского дома на время стал монетным двором.
Один из кузнецов, сидя в тенёчке возле крыльца, резал ножницами заранее заготовленные золотые пластины, в результате чего получались кругл´яшки, а второй кузнец, сидя посредине двора, на солнышке, превращал кругл´яшки в монеты, ставя на них штемпель.
Штемпели отец Влада заказал у ювелиров и берёг так же, как золото, хотя эти штуки делались не из драгоценного металла и выглядели вполне обычно. Первый штемпель был просто коротенькой толстой палочкой, вертикально обрезанной с обоих концов, а на одном из вертикальных срезов виднелся рельефный рисунок. Второй штемпель выглядел почти так же, имея срез с рисунком, однако с другого конца был железный штырь.
В самом начале работы штырь по самое основание вколотили в деревянную колоду, чтобы надёжно закрепить штемпель. Сверху, на срез с рисунком положили золотую кругляшку. На неё рисунком вниз установили другой штемпель, а затем со всего размаху ударили по верхнему штемпелю молотком.
Так появилась первая монета, потому что на кругляшке, зажатой между штемпелями, отпечатался рисунок сразу с обеих сторон, и дело пошло. Кузнец сидел на табурете возле колоды, обхватив её ногами, и штамповал деньги. Тюк – монетка, тюк – ещё одна, тюк – ещё, а готовые изделия отправлялись в медный таз, стоявший рядом с колодой прямо на земле.
В медной посуде до того, как она превратилась в ёмкость для денег, варили варенье, и, наверное, поэтому монеты, лежавшие в тазике, казались Владу такими притягательными. Мальчик не смог устоять перед соблазном – подбежал к тазу и прежде, чем кто-либо успел остановить, схватил одну монетку точно так же, как на кухне подбегал и быстро опускал краешек пальца в варенье, пока служанки не опомнились. Тудор, сидевший на крыльце и наблюдавший за работой обоих кузнецов, ничего не сказал хозяйскому сыну – пускай дитя балуется, а Влад принялся с упоением рассматривать свою добычу.
На лицевой стороне виднелся румынский символ княжеской власти – орёл, который разинутым клювом указывал на крест подле себя – а на обороте пристроился дракон, тоже разевавший пасть, но ничего и никого рядом не было, даже Фёдора Тирона.
Из-за этих монет отец и получил своё прозвище. Про орден Георгия, про меч и тем более про иконку мало кто знал, зато дракона на деньгах запомнили многие – запомнили и стали думать, что сие означает. Дракон издавна стал одним из любимых воплощений дьявола, именуемого румынами «дракул». И приклеилось это слово к денежкам. В Румынской Стране их сразу стали называть «дракуловы деньги», а через несколько лет уже никто не мог сказать, отчего такое название – оттого ли, что дракул-дракон на монетах красуется, или оттого, что Дракул их чеканит. Кто же может чеканить «дракуловы