веков
Во мне горит огонь веков —
Далёкой битвы стук подков,
Походы вольных казаков,
В зарницах отблески штыков,
Отвага дедов и отцов.
В душе боготворить готов
Дыханье зреющих хлебов,
Сиянье дремлющих снегов,
Раздолье волжских берегов,
Сказанья муромских лесов.
Сквозь годы рвётся боль веков,
В Сибирь гонимых кулаков,
На Волге стоны бурлаков
И монотонный стук оков
Из декабристских рудников.
И нескончаем вечный зов,
Протяжный звон колоколов,
Печаль и плач солдатских вдов,
Разлука в песнях ямщиков,
Терпенье русских мужиков.
В моей душе гремят грома.
Россия – горе от ума!
Моя судьба, моя страна,
Восстань, Россия, ото сна!
Живи, свободна и сильна!
Брат пришёл с войны
Мой брат живым пришёл с войны.
И через годы рассказал,
Как погибали пацаны
И как их старшина спасал.
Сказал, как сбили самолёт,
Что бомбы нёс на Ленинград,
И как он пережил налёт,
И был живым остаться рад…
Лишь много позже осознал,
Что мог и не прийти домой,
И меру счастья так узнал:
Сидит вот с нами здесь, живой!
На фотографии тех лет
Он – в бескозырке набекрень,
В тельняшку новую одет
И руки в боки на ремень.
Вой самолётов злил его:
– А что, коль вражий самолёт?!
Не на подлёте бить его!
Вдогон сбивать его полёт!
Своих наград он не носил,
Он жил как все, всегда шутил,
Хранил в себе, что пережил,
И байки мастерски травил:
– Раз, помню, в детстве наповал
Велосипедом сбил быка. —
И смеха рос девятый вал,
И надрывали мы бока.
– Земля есть тот же чемодан,
Такая ж плоская, с углом. —
Бил красноречия фонтан
О том, как жить своим умом.
Не нужно в угол загонять
Тех, кто и так уже в углу,
И надо больше воли дать
Кому покой не по нутру.
В беде других не оставлять
И знать, что нет чужой беды.
А нищим – по лопате дать,
Когда у нищих нет еды.
Он вечно что-то мастерил,
Был непоседа, шебутной.
Тех трёхэтажным материл,
Кто труд не уважает свой.
Рюкзак с картошкой на плечах
Он гордо нёс, как тот же флаг,
И знал он: дело не в речах,
А лень и блат – наш главный враг.
Освоил фотоаппарат,
Детей снимал и всё подряд,
Альбомы – фотографий ряд —
Ту память бережно хранят.
Он заливал за воротник,
Душа в компании любой.
Но мало кто в него проник,
Какую заливал он боль.
Я часто думал, что мой брат
Был опалённым той