торф, все отсюда потихоньку выехали. По стране таких много оставалось. Что не сумели сделать пожары, продолжило время. Провалило крыши, повыбивало стёкла, полёвки грызли обои вместе со стенами, мхи и лишайники облюбовали себе стены, полы, и чердачные стропила, всё находило себе достойное завершение. Дорожные знаки под дождями проржавели и отвалились, просёлочные дороги позарастали, как и та дорога, по которой я приехал; вокруг стояли кусты, вольготно заползавшие даже и на саму дорогу; валялись годами скапливавшиеся ветки, обломившиеся с деревьев во время летних гроз и зимних снегопадов.
Выбора у меня не было, и я, оставив машину, продрался сквозь эти завалы, непонятно на что надеясь, и неизвестно что пытаясь найти. Надежда умирает последней, так уж, видимо, ей суждено над нами издеваться.
Вот и тогда: ну скажите на милость, что можно было ожидать в заброшенном посёлке, кроме неприятностей? Не полагал же я всерьёз, что где-то будет висеть специально для меня карта области с маршрутом эвакуации до центра? Или меня будет дожидаться двухсотлитровая бочка бензина стандарта «Евро-3» с любовно запакованным в целлофан и привешенным на видном месте путеводителем? Нет, конечно, просто лез, чтобы удостовериться наверняка, что опять промазал, и не проклинать себя потом за то, что не всё проверил.
После завалов стояли именно такие дома, что я тебе описал: с выбитыми стёклами, с прогнившими стропилами, отгнившими дверями, с травой и берёзами, проросшими на чердаке. Что меня заставило шагать дальше? Не знаю. Может, порыв ветра принёс какой-то знакомый запах, может, я услышал чей-то голос, может, ещё что-то показалось, я не скажу тебе теперь. Я тебе скажу, что я зашёл за этот первый ряд домов, и остановился, раскрыв рот. Я действительно раскрыл рот, потому что следующий дом, стоявший передо мной, был уже совершенно другим.
Глава VII
Окна в этом, следующем доме, были со ставнями, сейчас открытыми, рамы в них покрашены и стёкла в них были целыми; на некоторых стояли цветы, с одного окна, увидев меня, внутрь комнаты спрыгнула кошка; крыша была перекрыта железом и как-то странно покрашена, больше всего напоминая военную камуфляжную расцветку, но она была покрашена, и нигде не было видно унылой ржавчины. На крыше уверенно стояли снегозадержатели – эдакие фальшбортики, и недрогнувшей рукой жестянщика по углам здания были прикручены таким же образом покрашенные аккуратные водостоки, заканчивающиеся над бочками, собирающими воду. На стенах были расположены пожарные щиты, правда, выкрашенные не в ярко-красный, а в незаметный военный чёрно-зелёный цвет. Фундамент был аккуратно подштукатурен; видно, что дверные косяки в подъезде тоже недавно заменены и тоже выкрашены. Лужайка перед самым домом несмотря на еле-еле выползшую траву была как то уж по-немецки педантично выкошена, а маленький палисадник обещал вскорости порадовать и опьянить запахами цветущего жасмина. Не было тарелок спутникового телевидения и проводов. Никаких. Ни телефонных, ни электрических. И это, пожалуй, всё, чем отличалось это место от