Выглянув из – за угла гаража, я увидел двух подростков: мальчика и девочку. Кричала именно она и кричала до тех пор, пока ее крик не оборвала автоматная очередь. Парень молчал. Пулями его отшвырнуло на каменную плиту, и чуть дернувшись, он тоже застыл.
Бегло осмотрев тела, пнув их несколько раз напоследок ногами, военные ушли. Мы же, просидев, наверное, еще минут десять, затем выбрались из нашего убежища. Подойдя к месту расстрела, я почувствовал тошноту: кровь, смешанная с водой, стекала по бетонному желобу, используемого владельцами автомобилей для сброса в канализацию смываемой с их машин грязи. Тела лежали вместе, и было трудно поверить, что совсем недавно это были живые люди. Я отвернулся. Вокруг было неестественно тихо. Будто бы никто не слышал ни криков, ни выстрелов. Но, всмотревшись внимательно, я увидел лица – вжатые в окна дома лица людей. Их было очень много, они были вокруг меня – страшные, похожие на вампиров, с приплюснутыми носами и остекленевшими глазами. Мне стало не по себе. Схватив камень, я швырнул его в чье – то окно. Стекло треснуло, но не разбилось. Не прячась, мы пересекли двор и вышли на улицу. Почему – то, не расставаясь, мы еще довольно долго шли по устланному желтыми листьями асфальту, ни куда не сворачивая, пока не наткнулись на стоявших в оцеплении вокруг белого здания военных. Увидав нас, один из солдат ткнул в нашу сторону пальцем и что – то сказал, обращаясь к стоявшей неподалеку группе офицеров. Раздалась команда, и около десятка человек со сдернутыми с плеч автоматами стали медленно, шаг за шагом, приближаться к нам.
Больше всего на свете я боюсь, что умру внезапно, вдруг. И в тот момент я почувствовал дикий страх перед этой тупой, не рассуждающей силой, способной в любую минуту призвать на землю смерть. Господи, пусть все это будет просто сном, кошмарным, но после которого я бы проснулся и обо всем забыл. Я не хочу этого видеть. Я не хочу этому верить. Этого не может быть, ведь по-настоящему реальна только жизнь, одна она. Ничего другого просто нет. Убеждения, ненависть? Я готов просить у вас пощады, в обмен хотя бы на несколько минут жизни. Я пытаюсь крикнуть, но горло мое пересыхает.
Вмешавшаяся судьба сохраняет мне и жизнь, и честь. Полковник Лысов, Степан Сергеевич появился неожиданно, обежав вокруг группу направляющихся к нам солдат. Я сразу узнал его, но к моему удивлению он направился не ко мне, а к стоящей за моей спиной девушке.
– Света, почему ты здесь? – Громко крикнул он. – Всем стоять! Я сам во всем разберусь, – добавил он в сторону смыкавшихся вокруг нас военных. Затем он взглянул на меня, сначала мельком, но потом, видимо узнав, более внимательно. – Все в порядке, я знаю этих людей, – сказал он уже спокойным голосом.
– Товарищ полковник, это же те самые ублюдки, которые стреляли в нас, – вдруг закричал какой – то человек, в котором я узнал, сбежавшего после моего выстрела солдата. Наступила тишина. Я видел, как лицо Лысова наливалось кровью.
– Молчать, – заорал он. – Тебе