g>КНИГА ПЯТАЯ
19-АПРЕЛЬ-41
Служили два товарища, ага…
– Товарищ подполковник, капитан Грачкин, представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы!..
Вечером комендант военной базы «Заячий остров» подполковник Шарабарин и его новый заместитель на пару потребляли привезённый Грачкиным коньяк.
– Только мы тут с тобой настоящие чекисты! – пьяно тряс головой Шарабарин. – И нечего нам добро, – он указал пальцем на бутылку коньяка, – на всякую мутотень переводить.
Грачкин согласно кивал, хотя в душе был с товарищем подполковником не согласен, он рассчитывал на более представительную компанию, но спорить с начальством всё одно, что ссать против ветра, а Грачкин на своей шкуре испытал, каково это, иначе не угодил бы в эту ссылку…
– … Вот вы мне скажите, товарищ подполковник, – канючил Грачкин.
– Не «товарищ подполковник», а Виталий Аристархович, – поправил его Шарабарин, – мы же условились: без чинов.
– Виноват, товарищ… Виталий Аристархович. Вот вы мне скажите: должен был я выполнить просьбу старшего по званию, или нет?
– Нет, не должен, – мотнул головой Шарабарин, и, насладившись растерянностью на лице Грачкина, воздел палец к потолку: – Обязан!
– Вот и я так думаю, – вновь воспрянул духом Грачкин, – а они меня за это вместо обещанного повышения – в звании понизили, и в эту дыру запихали! Ой, простите…
– Бог простит, – отмахнулся Шарабарин. – Я тебе, брат Грачкин, больше скажу: у этой дыры есть более конкретное имя – жопа! Чё ты на меня вылупился, как баран на новые ворота? Да, меня, в отличие от тебя, сюда на повышение прислали, и даже звание очередное присвоили досрочно, а всё равно как наказали. И всё из-за какой-то сучки… – В этом месте Шарабарин опомнился и строго погрозил Грачкину пальцем. – Я последних слов не говорил, а ты их не слышал, понял?!
– Так точно, – кивнул Грачкин, – Я – могила!
– Это если будешь языком трепать, тогда да: ты – могила, – зловеще пообещал Шарабарин, и тут же лицо его расплылось в улыбке: – А пока язык за зубами держишь – живи, брат Грачкин! Скажу больше: держись меня. Станем вместе из этой задницы выбираться.
**
Три ступеньки вниз. За массивной деревянной дверью хозблок. Справа просторная вешалка, слева вход в умывальник. Там же, возле умывальника, дверь нужника. Ещё одна дверь, за ней недлинный коридор, с каждой стороны по четыре двери, за ними крохотные комнатушки. Офицерское общежитие номер два, так на канцелярском языке именовалось это отдельно расположенное сооружение. Именно сооружение, и именно отдельно расположенное. Назвать его отдельно стоящим зданием язык не поворачивался, поскольку врыто оно в землю почтай по самую крышу. По этой причине все окна в эту самую крышу и вмонтированы. Потолки низкие. По такому же принципу построен и остальной военный городок, который в донесениях именовался «Турбаза «Заячий остров».
Таких зарытых по самые уши в землю гарнизонов построено вдоль наших западных рубежей за месяц, предшествующий германскому вторжению, где-то с десяток. В случае продвижения противника вглубь союзной территории их предполагалось использовать в качестве опорных пунктов для разведывательно-диверсионной деятельности в тылу врага.
Как на посту коменданта одного из таких гарнизонов оказался шкодливый майор, а теперь уже и подполковник Шарабарин, и уже тем более как к нему в помощники затесался любитель подслушивать чужие разговоры бывший майор, а ныне капитан Грачкин, следовало спросить у неизвестного крючкотвора из кадрового управления КГБ. Впрочем, он бы ответил: а что? Мне приказали отправить в дыру, я и отправил. И, поди, купи его за рупь за двадцать…
Не пыли, пехота…
Курьерский из Петрограда останавливался редко, но на этой станции тормозил явно на стоянку. Сосед по купе, ухватив со стола пачку папирос, устремился в коридор. Вскоре стал слышен его разговор с проводницей:
– Хозяйка, что за станция, сколько стоим?
– Красноуфимск, стоим две минуты. Из вагона никого выпускать не буду!
– Да я только возле подножки подымлю…
Голоса стихли. Пётр, который собирался предложить Светлане размять ноги, разочарованно вздохнул:
– Только две минуты…
Добавить к сказанному нечего: и так понятно, что променад придётся отложить, скорее всего, до Екатеринбурга. Поезд, лязгнув напоследок буферами, замер у перрона.
Пётр машинально засёк время и вышел в коридор. Ничего примечательного за окошком не наблюдалось. Тёмно-серый после недавнего дождя перрон, кирпичное здание вокзала, к которому от поезда направлялось несколько человек с вещами. «Прибыли люди» – констатировал Пётр.
– Долгонько, однако…
Пётр взглянул на вышедшего из соседнего купе мужчину.
– Долго стоим, говорю, – пояснил тот. –