совесть Белова от этого вспышками страдала. Он не знал, что Зуев чувствует про себя то же самое: что он маленький и детский, из прихоти, из случайности, из игры вступившей в серьёзную заботу этих взрослых, умелых людей, приспособленных к любой природе…
Они не отвыкли ещё от сознания юности, мало ли что показывало зеркало, да и показывало лишь чуть высунувшееся из себя прошлое; и каждому из них другой казался постарше, а они оба ещё только приблизились к тридцати.
Вскоре утра в ветках ветлы, под которые занесло их течение, затрепыхался белый лоскут. Белов придержал его и прочитал на ходу:
– «Завалихин – Купцов, семь пятьдесят».
– Полтора часа, – обеспокоился Зуев.
– Ну, это ещё не совсем та публика. Полтора часа за день можно отыграть. Процентов десять иметь преимущества по скорости, чуть больше…
– А если они не то время написали? Ушли, например, раньше, а сзади упрутся?
Белов положил весло на воду, оно запрыгало, рисуя волны.
– Вас так часто обманывали? – спросил он после молчания.
Зуев смутился. Он тоже положил весло и сгорбился.
– Вообще-то обманывали…
– Тут так не бывает, – сообщил Белов спине. – Это Гонка! Здесь джентльмены не из анекдота про «масть пошла». И потом, хоть это не важно, отрывы-то маленькие, по километру, по два, – всё на виду.
Зуев кивнул и первым поднял весло.
– Не та публика, – продолжал рассуждать Белов, набирая ход. – Ребята аккуратные, вместе давно, но какой-то силы в них нет. Кравченко, вот который со старта рванул, он может. Помните Кравченко? – да вы сразу обратили на него внимание.
– Это в кепочке, гигант такой?
– Ну, гигант не гигант, а кулаки – в какой руке булка хлеба. Здоровый парень, только невезучий. Сейчас он с Микипорисом, а этот тоже машина, да авантюрист, забияка. Но могут…
– А у которых вся байдарка разукрашена, лихие такие, со старта укатили.
– Белоглаз с Лозинским? Не исключаю. Но больше всё-таки я опасаюсь Дёминых.
– Близнецов?
– Ну да. Они местные, и когда-то здесь ходили, да не раз. И лоция у них наверняка – не чета нашей карте. Конечно, хороший дождь – и к чёрту лоция, а всё же…
Белов заговорился и плоско шлёпнул по воде. В ответ плечо его окатило плеском, сорвавшимся с зуевского весла. Вышло нечаянно, но нервно, и вскоре, словно бы разрешением этой пуанты, Белов ошибся.
После небольшого переката, к каким Зуев уже привык, их вынесло на широкое мелководье. Видно было, как уклонно поднимается к ним дно, выстланное красновато-серой галькой, на которой царственно возлежали зубчатые валуны в колышущемся обрамлении малахитово-тинистых мантий. Гребцы замедлили ход, потому что приходилось уже извилисто пробираться меж камнями, и Зуев напряжённо всматривался в воду, коротко командуя. Вся река серебрилась и позванивала,