Савельевич, мы следуем в пункт назначения!
– Как себя чувствует наша звезда? – со смешком спросил я.
– Звезда на удивление сообразительной оказалась, уже начала соображать, что к чему…. Кричит, матерится и грозится позвонить папочке.
– Блокировки сигнала в действии?
– Да. Сами с главной машиной общаемся по рации.
– Как с ее охраной все прошло?
– Без происшествий. От хвоста оторвались. В течение получаса будем на месте!
Я нажал кнопку отбоя и ухмыльнулся, повторяя про себя слова Русого. Конечно без происшествий. Хотелось даже вслух добавить «пока что». Все происшествия нас ждут впереди, и сейчас я почувствовал, как кровь по венам побежала быстрее и в голове зашумело от нетерпеливого предвкушения. Как же долго я ждал этого часа. Каждый день, месяц за месяцем, превозмогая дикие приступы ярости и отчаяния, чтобы не сорваться с места и голыми руками не прикончить эту тварь. Он, как гребаная тень отца Гамлета, преследовал меня повсюду – не было и минуты, чтобы я не думал о том, как окуну чертового ублюдка в грязь. Ему не привыкать – он в ней живет, но теперь пришло время ею захлебываться.
Даже у самых конченых отморозков есть слабое место, ахиллесова пята, суть лишь в том, что кому-то удается до конца своих дней умело скрывать ее от остального мира. И мне нужно было ее найти. Деньги, влияние, даже его ничтожная жизнь – это слишком мало. Это ничто по сравнению с тем, в каком котле раскаленной смолы варились мы. И все эти басни про то, что время лечит – лишь жалкое утешение для наивных слабаков. Оправдание для тех, кто опустил руки и смирился с собственной участью.
Последние месяцы я жил одним – желанием отомстить. Эта жажда заменила мне даже воздух, вытеснила все мысли, и я подпитывал ее с одержимым желанием разрушить все и всех, кто окружает этого сукиного сына. Любую мелочь, которая представляет для него хоть какую-либо ценность – вплоть до фоторамки на стене.
Тот день, в кабинете врача, когда моя дочь с закрытыми глазами вынуждена была пройти через самый страшный ад, который ее вряд ли когда-либо отпустит, уничтожил и меня тоже. Прежнего. Выжег все внутри, оставляя лишь покрытую уродливыми трещинами почву.
«Терплю боль, кусаю себя за щеку, только чтобы продержаться. Еще один толкается в меня, а второй фотографирует и пьет что-то из бутылки. Они опять на своем говорят. Да я и не пытаюсь слушать. Какая разница уже… Слышу, как звонит телефон и смуглый отвечает. Он доволен, по голосу слышу, что разговор эмоциональный. Но не понимаю ни слова… кроме имени Ахмед…»
Каждое слово – непрекращающимся эхом в голове. Снова и снова, просто меняя свое звучание от оглушительно-громкого до навязчиво-отдаленного. Места себе не находил, казалось, с ума сходил от боли за дочь, злости на самого себя и жгучей ненависти, которая затмевала разум, путала мысли, мешая сосредоточиться. Я знал, что отомщу. Знал, что заставлю эту мразь встать передо мной на колени. Не для того, чтобы умолять, нет. Не это мне нужно. У меня иные цели – сломать, уничтожить, чтобы выл от желания сдохнуть и не мог.
А дальше…