ремесленник в том, что переживаешь, и дилетант в том, что тебе предстоит пережить.
Этот мартовский солнечный день я не забуду никогда. Выйдя из дома на Монмартре, я спускалась по улице Лепик. Не было ещё и полудня; весенняя свежесть наполняла лёгким эфиром, и всё обновлялось этим новым потоком. Стоило лишь закинуть голову вверх и посмотреть на безоблачный небосвод, как вмиг мысли и чувства, так беспокоившие вчера, растворялись в бледно-голубой глади. Прилив бодрости – первое пробуждение от зимней спячки, ощущение наполненности и совершенства вселенского бытия, – очень захотелось сохранить неожиданно посетившие тонкое состояние; постараться не растратить в житейской суете астральное золото. Решение было принято, и я позвонила знакомой из актёрской школы:
– Лика, ты знаешь, Пётр Фоменко8, скорее всего, сможет рассказать уйму всего интересного сегодня на лекции, но я не приду, так и передай Роберту, сможешь?
Роберт Кордье, директор актёрской школы, очень ждал приезда известного российского постановщика в Париж и настаивал, чтобы я присутствовала на его лекциях:
– А что если нашему дорогому гостю Петру понадобится ассистент? У тебя прекрасные знания языков: английского и французского… Лучше тебя никто из нас не справится!
Угрызений совести не было совсем, напротив, я словно бы высвободилась из оков, сотканных из обязательств, откровенно чуждых моей истинной природе. Достижение внутренней свободы – единственное, что заботило на глубоком сущностном уровне.
В сумке лежала «Чайка Ливингстон»9, и, свернув налево на перекрёстке, осчастливленная новоиспечённым расписанием воскресного дня, я отправилась на террасу кафе Saint-Jean, что на площади Аббес.
Я выбрала место за столиком, куда попадали солнечные лучи. На мне было твидовое пальто в крупную клетку, привезённое из Нью-Йорка, и бежевая шерстяная шляпа, и всё это обмундирование пришлось снять, так стало очень жарко. Я заказала сырную тарелку и un pichet de vin rouge10. Пригубив фужер прохладного анжуйского вина, я прочла в книге, открыв страницу наугад: «Летать – это ведь не просто хлопать крыльями…» На этом месте, прервав на секунду чтение, я увидела приближающийся парящий силуэт в развевающемся длинном кремовом шёлковом плаще. Молодой человек был явно «не отсюда»; за десятки метров от террасы я смогла почувствовать эту совсем нездешнюю его вибрацию, искрящуюся лёгкостью, наделённой особой грацией, которую ранее не доводилось наблюдать ни в ком. Мужчина неопределённого возраста – рыжеволосый странник, занял столик рядом с моим и тоже достал книгу, делая вид, что не замечает ничего происходящего вокруг, погрузился в чтение «Волшебной Горы» Томаса Манна на английском языке. Не знаю, кто первым начал разговор, но в мгновение языковые границы устранились, и диалог развивался необычайно гладко, пока не появился его приятель, журналист Би-би-си по имени Джон. Закончив свою трапезу, я решила