и вроде бы так… между прочим.
Без разных заскоков, оплаты и лжи,
Которыми полниться скучное чувство,
Ей горестны маски, хвала, типажи,
Уже возведённые миром в искусство.
Легка и желанна, проста, величава,
Как небо, как воздух, как радуги цвет,
Ни раз и не два от тоски очищала,
Лекарством которого в принципе нет,
Как нет и маршрута, подсказок и гида,
Ведущих туда, где родится рассвет,
Она не для бала, бахвальства и вида,
Она, как подснежников белых букет.
Ни роз, ни тюльпанов по сходной цене,
Пускай и красивых но всё же, но всё же…
Похожа на наши улыбки во сне,
Которых нет чище, прекрасней, дороже.
И, как бы не спутаешь с чем то ещё,
Однажды впитав не захочешь расстаться,
Как мало людей, кто на век обречён,
В её бесконечном рассвете купаться…
Старик и память
По улице старой c промозглым асфальтом,
С домами-атлантами, с мрачной толпой
Старик шел согбенный с лохматой собакой,
В протертом кафтане с корявой клюкой.
А следом за ним, наступая на пятки,
Плелась невидимкой в огромной толпе,
Седая, косматая, старая память,
Несла прошлых мыслей разброд в котелке.
И прыгали мысли, карабкались резво,
На волю старались пробиться, уйти.
Но память мешала их маленьким жезлом,
Сбивала безумных с начала пути.
Шептались расстроенно шалые мысли,
Печаль задевая того старика.
И тучи прошедшего времени висли,
И память скреблась по сердечку слегка.
Старик то вздыхал протяженно и мрачно,
То слышался всхлип, и сверкала слеза.
Душа старика громогласила плачем,
И грусть отражалась в морщинках, в глазах.
Что думал старик, неизвестно народу,
Но знаем, что старость всегда нелегка.
Эх, выбросить мысли бы горькие в воду
И душу облегчить того старика.
По улице старой стареющим летом,
С собакой шел брошенный всеми старик.
А память шагала тихонько за следом,
Не смев отступить от него ни на миг.
Непрошенный гость
Ко мне ворвался гость не прошено,
Влетел, стремглав окно и лестницы,
Внутри меня он запорошивал
Все то, что я копила месяцы.
Потом бродил за мной по комнате,
Влезая в мысли надоедливо.
Кричал: «Вы помните, Вы помните?»
И в душу рвался неприветливо.
Как будто самый звучный колокол,
Звонили мысли беспризорные,
Мелькали очень ярким всполохом
Воспоминанья иллюзорные.
И образ так давно забывшийся
Зажил и заиграл отчаянно,
Стихи лились опять в излишестве
В мою