смеркаться, нам предстояло ещё и приготовиться к семейной трапезе – запечь гуся, достать приготовленный заранее сид-кейк и под всеобщие овации водрузить его на стол, сварить картофельное пюре на гарнир (у мамы оно всегда получалось просто замечательным – воздушным, как облака, молочным и очень-очень вкусным, без единого комочка, таким она была перфекционистом), слетать в магазин за несколькими большими коробками сока, которые в канун праздника найти было не очень то и легко, да разграбить запасы Лу, пока он не видит. Дело в том, что наш старший брат до безумия обожал сладкое и на протяжении каждого года старательно складировал купленные на карманные деньги конфеты, батончики, шоколадки и печенье в дальнем ящичке шкафа, за одеждой, видимо, на чёрный день. И однажды тайничок совершенно случайно приметила Рэй. Она ждала до самого праздника, несколько месяцев (вот уж где настоящая сила воли!) прежде, чем доложить обо всём «штабу младших», то есть донести сладкую новость до меня, Грейди и Марти. Мы, к сожалению, выдержкой как у старшей сестры не отличались, поэтому немедленно составили план захвата и раскулачивания. И в итоге так уж получилось, что тот самый чёрный день, к которому Лу так старательно готовился, наступил в Новый год, потому что мы вчетвером, терпеливо выждав, когда старший уйдёт из дома, с голодом диких волков набросились на его сбережения. Когда же на грохот, топот и дружное шебуршание в «штаб старших» наведалась мама, она застала просто форменную идиллию: её дети, все чумазые и в крошках, ровненько усевшись вокруг горы сладостей, призывают Сахарного духа. Ну, так могло показаться со стороны, мы-то, объевшись до рези в животах, просто медитировали, а точнее, буровили жадными взглядами оставшиеся вкусности, на которые, увы, в нас уже не хватало места. Комната тогда выглядела знатно: фантики и обёртки валялись разноцветными конфетти буквально повсюду, ведь мы в порыве поистине животного голода даже не смотрели, куда их швыряем. Какой-то смельчак даже посягнул на кровать Рэй, неприкосновенную святыню, на которой сидеть-то лишний раз запрещалось, дабы не смять покрывало. Однако старшая сестра махнула рукой и устраивать кровавые разборки не стала – во-первых, она была сытая и потому довольная, и во-вторых, как тут найдёшь виновника, когда он, скорее всего, даже не в курсе, что что-то натворил? Да и наконец, стоит ли оно того?
Как бы то ни было, мама нас, что удивительно, ругать не стала, наоборот, удивилась Лу, который всё это время так спокойно сидел на несметных богатствах, и заявила, что это даже правильно, что мы его раскулачили, ведь он всё равно один столько был не съел. Она сгребла в подол все не поместившиеся в наших бездонных желудках сладости, и заручилась отнести их на праздничный стол, когда внезапно подала голос маленькая Марти:
– Разве мы не могли просто попросить?
Мама на это только усмехнулась и покачала головой.
– Не думаю, что он бы дал. Ты же знаешь Лу: тот ещё актёр – талантище! Как сделает невинное лицо, как притворится – вот, мол, и нет у меня