и встречалась с ним глазами. Он не пугался и не отводил взгляда, смотрел, словно изучающе. Но от его взгляда у меня по спине пробегали мурашки, очень странные ощущения. После физики, стараясь прийти в себя, я поспешила на английский.
На уроке английского языка я сижу за последней партой одна. Катя учит французский. За последнюю парту я села, чтобы меньше привлекать к себе внимание. Английский я не люблю. Когда-то мне было интересно, но потом у нас сменилась учительница, и предмет стал монотонным и скучным. Я конечно готовлюсь к урокам, старательно перевожу со словарем, но нет того непринужденного общения с учителем.
Прозвенел звонок, в класс вошел новенький и сел рядом со мной, хотя были свободные места. Рассеянно слушая, я начала рисовать узоры на последней странице тетради, избегая открыто смотреть на своего соседа. Он внимательно смотрел, как я вывожу геометрические орнаменты, но попыток заговорить со мной не предпринимал. К середине урока я не выдержала.
– Хочешь о чем-то спросить? – досадуя на себя, взглянула я на него.
– Чем ты занимаешься? – спросил он, хотя на его лице не было и тени заинтересованности.
– Рисую.
– Зачем? Я не понимаю смысла в твоих рисунках.
– А я не вкладываю в них никакого смысла. Я вообще отключаю голову, когда рисую их, рука сама выводит.
– Это помогает тебе сосредоточиться на чем-то?
– Нет, это помогает мне скоротать время на уроке. Мне скучно.
Странный получается разговор, он смотрел на меня, явно не понимая.
– Могу нарисовать что-нибудь более понятное, – предложила я. – Хочешь, тебя нарисую, если не будешь шевелиться. – Я перевернула страницу, внимательно посмотрела на него. С чего начать,…конечно, с глаз. Я принялась изображать глаза, стараясь точно передать их красоту. Я так сосредоточилась на работе, что забыла, где нахожусь.
– Женя Никитина, – услышала я обращение Надежды Петровны, – что ты там так усиленно пишешь? Я вроде ничего не задавала записывать.
Она направилась к нашей парте, я поспешно закрыла тетрадь. Но дойдя до меня, она повернулась к моему соседу:
– А ты, видимо, новенький?
– Да, моя фамилия Райский, – встал Максим из-за парты.
Надежда Петровна задержалась взглядом на его лице и, забыв про меня, попросила:
– Расскажи, пожалуйста, о себе по-английски.
Максим свободно говорил на английском, наша англичанка давно не слышала такого связного рассказа. Она стояла, удивленно вскинув брови, и улыбалась, пока не прозвенел звонок с урока. Даже задать нам ничего не успела, просила повторить предыдущую тему.
– Как ты это сделал? – спросила я, убирая учебник в сумку.
– Что?
– Ты будто загипнотизировал ее. – Я внимательно на него посмотрела.
– Я ничего подобного не делал.
На его лице не дрогнул ни один мускул, даже в глазах ничего не мелькнуло, может, мне правда все показалось…
– Можешь отдать мне рисунок? – после паузы спросил Максим.
– Я