мысли речки и думки пчёлки.
А впереди ждут неизвестные дали,
Такие манящие, о них мечтали.
И позади, ничего плохого,
Родные, близкие, семья – все дома!
Мы мерим разными шагами жизнь
Мы мерим разными шагами жизнь,
Цена деления у всех иная.
От радости до злости пробежим,
А кто – то остановки назначает.
Кому – то жёлтый ярко и в лицо,
Другому красный не помеха.
А мне зеленого довольно, и легко
Пью жизнь глоточками, по ложечке к успеху.
На перекрестке жду, не торопясь,
Какая подмигнёт на небе тучка?
Листочек ветер унесёт сердясь,
Гром грянет, дождь устроит взбучку.
Приму урок, размеренно плывя
В своих мечтах и будущего планах.
Я буду! Непременно! Это – я!
Споткнувшись, подниматься не устану.
Мечта
За мечтой на земли край,
Ты идешь и торопишь тишь,
Проходя, не заметишь, жаль,
Что давно та мечта ты!
Что давно та мечта быль,
Дом, тепло, так уютен мир,
Проходи, и с дороги пыль
Неизменный твой конвоир.
Неизменный твой звездочёт,
Что манит, роняя покой,
Ты идешь,
И жизнь вслед течёт,
Унося года за собой!
Еще ступенька
Еще ступенька, вверх, остановка,
За каждой, новое решение и страх.
Синицу поймать, удержать,
А может, ловко,
Сжав волю в кулак,
Сделать шаг,
И шаг,
И еще,
Всё ближе,
К заветной цели,
Не зря,
Открывайся, дыханье мечты!
Веди меня,
Мое вдохновение!
Прощайте, прошлое
И рикошеты судьбы!
Мессия!
Явилось чудо миру!
В обмотках и в болячках,
Как прокаженный, закрывая боль обид.
В сердцах непознанное стало явным.
И мысль в речах его кипит.
Открылся чистый луч надежды,
Открылись занавесы лжи.
И все не назовешь уж прежним,
Считать до счастья осталось дни.
И благосклонно поднимая руки.
Зачем? Понять никто не мог.
Он из одежд роскошных выбрал муки,
И всем хотел тем преподать урок.
Глаза, блестя на солнце веры,
Горели ярким огоньком,
Пылали жаром от любви. Манеры
Никак не возвещали о другом.
Приподнимаясь, чтобы видеть всех,
Крича, чтоб слышно было миру,
Слова не жгли – ласкали слух,
Даря, целя и воскрешая из могилы.
Но люди – стая воронят.
Как коршуны слетались. Задыхаясь
Слюной неверия, везде царил разврат,
Кидали палки, словно в зверя.
Не нападал он, не закрывал лица,
Все принимая, как будто это справедливо.
Он