ОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ НА КОЛЬСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ. ФЕВРАЛЬ 1919 ГОДА. АРХИВ НКВД. ГРИФ «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».
«По сообщениям агента нашей разведки 19 февраля сего года белогвардейский самолёт должен был вывезти из селения Ловозеро некий секретный груз и доставить его в Мурманск, чтобы затем транспортировать груз в Великобританию на канонерской лодке „Булат“. На перехват груза был отправлен военлёт капитан Боков А. Г. и двое аэросаней с работниками ЧК в количестве шестерых человек. В результате проведённой операции груз не найден, погибли шесть работников ЧК. Военлёт капитан Боков А. Г. пропал без вести».
ФЕВРАЛЬ 1935 ГОДА. КОЛЬСКИЙ ПОЛУОСТРОВ. ЛОВОЗЕРО.
Шаман молчал.
Следователь ловозёрского НКВД лейтенант госбезопасности Бирюков нервно позвенел ложечкой о стенки стакана с остывшим уже чаем и расстегнул на своем новом кителе крючок и верхнюю пуговицу. В его кабинете было довольно холодно, но Бирюкова бросало в жар от того, что докладывать товарищам из Москвы было совершенно нечего. Недавно пошитый и отутюженный лейтенантский китель в мгновение ока мог превратиться в грязную арестантскую робу, а кабинет с ковровой дорожкой и большим дубовым столом – в холодный, продуваемый всеми северными ветрами барак. Такие перспективы лейтенанта не устраивали.
Бирюков пододвинул к себе поближе папку с надписью «ДЕЛО №336», но открывать не стал. «Сначала потрясем еще раз эту сволочь!» – подумал лейтенант, достал из бокового кармана кителя пачку папирос «Герцеговина Флор» (такие же курит товарищ Сталин…) и коробок спичек с нарисованным на нем счастливым и улыбающимся черно-красным шахтером. Конечно, ему, стахановцу, легко там в своем забое нормы выполнять – круши себе антрацит отбойным молотком и круши, про тебя потом статью в газете тиснут, с фотографией. А здесь? Здесь дело тонкое, товарищи дорогие, и архиважное, так как работа с людьми – это не фунт изюму, понимать надо.
Бирюков чиркнул спичкой о коробок, прикурил, втянул в себя порцию ароматного табачного дыма и резко выдохнул его через ноздри прямо в свое мрачное лицо, отражающееся в столешнице полированного стола.
– «Шалаев!» – хрипло крикнул лейтенант, моментально открылась дверь, и перед ним встал навытяжку огромный сержант с маленькими глазками и бульдожьей челюстью на квадратном лице. Винтовка Мосина, которая висела у сержанта на правом плече, казалась детской игрушкой по сравнению с его богатырскими габаритами.
– Есть, товарищ лейтенант!
– Веди сюда этого колдуна.
– Есть, товарищ лейтенант! – сержант замешкался, переминаясь с ноги на ногу.
Бирюков моментально уловил этот жест и вопросительно посмотрел на сержанта.
– Что?
– Он, товарищ лейтенант, того, не ходит. Кончается он.
Бирюков привстал из-за стола и, безразлично глядя перед собой, произнес:
– Сюда его. В любом виде. Живым или мертвым. Сюда!
– Есть!
Захлопнулась за сержантом дверь, и подавленный следователь тяжело опустился на стул. «Дожать шамана! Дожать! Он у меня мертвым говорить будет, сволочь!» Золотые сокровища тундры сыпались сквозь пальцы Бирюкова, как речной песок, и жестокий северный ветер швырял этот песок вверх, к холодным звездам, висящим над Сейд-озером.
***
Искали шамана долго. Отряду чекистов пришлось три недели прочесывать тундру в его поисках, пока один из недовольных шаманом лопарей не продал его местонахождение за две бутылки водки – не ахти какая цена для самого большого в мире социалистического государства! Чекисты привезли колдуна в Ловозеро и приступили к работе. На вопрос: «Где, сволочь, прячешь золото?» шаман не отвечал, равно, как и не отвечал вообще ни на какие вопросы. Его морили голодом, не давали воды, лишали сна и тушили папиросы о голое жилистое тело цвета дубовой коры. А на теле том живого места не было от татуировок: рыбы, олени, непонятные никому иероглифы, диковинная, распростершая крылья на шаманской груди, черная птица и… свастики! Много свастик! Они покрывали оба плеча шамана иссиня-черным узором и две белоголовые змеи со злобными глазами выползали из этих свастик на колдовские ладони. Получалось, что колдун ни кто иной, как пособник фашиста-Гитлера.
Бирюков, возмущенный до глубины души всеми сложившимися обстоятельствами не выдержал и приказал произвести допрос с использованием воды и половой тряпки.
В подвальном помещении, где производились допросы обвиняемых, шамана положили спиной на стол и крепко-накрепко к нему привязали. Дюжий Шалаев взял грязную тряпку, разжал шаману зубы лезвием финки, и один конец тряпки вставил в глотку пособника империализма. Глаза шамана выражали первобытную дикость и полное непонимание происходящего. Вторым концом тряпки умелец-сержант закрыл шаману раздувающиеся ноздри. Потом медленно-медленно сержант начал лить воду на ткань. Тряпка все больше набухала водой, шаман пытался глотать, но ничего не получалось.
Бирюков на все это дело смотреть не захотел, поднялся к себе в кабинет и стал читать большую хвалебную статью