велел открывавшему дверь слуге принести ещё одно кресло. Первый советник не подал виду, что уязвлён таким отношением: по придворному этикету, Малум, фактически, конечно, обладавший большой властью, но не имевший даже титула шейлира, должен был приветствовать Перового советника стоя, не говоря уже о том, что должен был уступить ему место.
– Простите, профессор, что заставил вас ждать, но ночное происшествие в Тёмном городе требует срочного реагирования, – сказал Сэйлори. Таким тоном, которым говорят «простите», совсем не чувствуя себя виноватым. Впрочем, король говорил таким тоном почти всегда.
Голари понимающе склонил голову и застыл с выражением вежливого ожидания: он ждал, что король расскажет о происшествии, которое взбудоражило весь дворец.
– А… как я понимаю, вы, профессор, ещё ничего не знаете? – с притворным удивлением сказал Оланзо, переглянувшись с Малумом, и Голари в очередной раз почувствовал неприязнь к этому «королю-птичнику», как его шёпотом называли в Шестистороннем.
– Всё верно, Мэйлори, я прибыл сразу из ратуши, и мне пока ещё никто не сообщил о происшествии, – смиренно отозвался Голари, слегка склонив голову. Но тут же выпрямился и посмотрел на Малума неожиданно вызывающе: – А судя по количеству Королевских Птицеловов во дворце, у тара Малума вряд ли нашёлся бы свободный человек, чтобы меня проинформировать, как того требует Устав.
Король нахмурился, но он не мог не признать, что Первый советник умело указал начальнику Королевских Птицеловов на его место и в то же время дал понять королю, что не намерен терпеть совсем уж несправедливые обвинения. Ни одна мышца не дрогнула на лице Малума, – напротив, его улыбка стала ещё более любезной, – но Оланзо прекрасно знал, что птицелов открыл список заметок с названием «Первый советник Голари».
– Малум, расскажи лори Голари о происшествии – несомненно, второй человек в Королевстве должен об этом знать.
– Тут, в общем-то, и рассказывать особо нечего, если не вдаваться в подробности: минувшей ночью в одном из заброшенных зданий Тёмного города напали на одного из моих людей. Да так, что он до сих пор не может до конца прийти в себя – врачи говорят, что он больше не годится для службы, – небрежно поведал Малум.
Голари удивлённо приподнял брови:
– Его ранили? Известно ли что-либо о нападавших?
Малум снисходительно улыбнулся, как всегда, когда штатские строили из себя детективов: всё равно они задавали не те вопросы.
– Можно сказать, что ему нанесли очень серьёзные повреждения, хотя применение какого-либо оружия не выявлено. Предположительно нападавшей была женщина, известная в городе как бродячая поэтесса Кора Лапис.
– Кора Лапис? – простодушно удивился Голари.
– А что, вы с ней знакомы? – тут же спросил король.
Первый советник помимо воли стал оправдываться в присутствии этих двух птичников:
– Нет, конечно нет. Но её стихи знают, наверное, все