школы только-только зарождались. Причем не на Руси. Здесь, конечно, какие-то навыки передавались в рамках дружинной культуры. Но весьма невысокие. В лучшем случае отдельные удачные ухватки. Да и то – не всегда и не везде.
Конечно, встречались мастера клинка. Но их было мало, да и являлись они всего лишь удачливыми самоучками, без всякой системы. Тут узнали один прием, там другой, где-то подсмотрели третий… так и росли, так и развивались. И хорошо, если сыну или ученику ухватки свои передавали. Зачастую же все их мастерство отправлялось в лучший мир вместе с носителем.
Выпад. Выпад. Шаг. Выпад.
Оппонент Вани оступился левой ногой и замешкался на пару секунд. Этого оказалось достаточно. Копье скользнуло вперед и ударило затупленным наконечником в голень опорной ноги. Противник вскрикнул и потерял равновесие. Взмахнул руками, пытаясь устоять. И получил сильный, акцентированный удар в грудь. С под-шагом. Прямо в пластину доспеха.
Раз.
И он рухнул навзничь, вышибая воздух из легких. А как чуть оклемался, принялся растирать ушибленную ногу. Копье хоть и затупленное, но все равно колющий удар – быстр и весьма неприятен.
– Молодец! – громко произнес Иван III, который, как оказалось, подошел совершенно тихо.
– Отец, – почтенно произнес наш герой и уважительно качнул головой.
– С мечом ты так же хорош?
– Нет, отец. Он слишком тяжел для меня. Пока. Но я стараюсь.
Великий князь довольно кивнул и улыбнулся. Раньше он с сыном мало общался, ведь ему было всего девять лет[4]. А до отрочества малыш проводил время почти всецело на женской стороне. Потом же Ивана Васильевича слишком заботили дела куда более неотложные, державные. И он закрывал глаза на излишнюю опеку супруги над сыном. Единственный ведь.
Но даже того невеликого общения оказалось достаточно, чтобы понять – трагедия подействовала на Ваню невероятно. Он словно повзрослел. Отбросил все детские забавы и со всем усердием взялся за воинские упражнения. Меч, копье, лук, верховая езда… всем этим он занимался с каком-то особым рвением. А еще ученостями премудрыми…
Конечно, в этом пространственно-временном континууме ни учебников, ни специалистов по физике, химии и прочим подобным дисциплинам было не сыскать. Пока. Но Ване они и не требовались. Чему они его научат? Поэтому он налегал на общепризнанные признаки высокой учености – чтение, письмо, языки и Закон Божий. Особливо уделяя внимание латинскому языку как самому полезному и перспективному. Как-никак язык международного общения и дипломатии в те годы. Также он упражнялся в польском, татарском и греческом. С носителями, разумеется. Ну и местный учил, ибо доверять телу в таком вопросе было не очень хорошо.
Вот так год и провел. Неполный. Помалкивая, отчаянно тренируясь и слушая, внимательно слушая, кто, что и кому говорит. Вляпаться в какую-нибудь гаденькую интригу на ровном месте ему не хотелось совершенно.
Иван Иванович в прошлой жизни немало увлекался военно-исторической реконструкцией.
Но совсем не этой эпохой и регионом. Поэтому и не торопился