с невозмутимым хладнокровием отвечал незнакомец, – что, признаюсь, было бы нечестно с вашей стороны.
– Здесь никого нет.
– Ну так что же?
– А вы? – боязливо произнес трактирщик.
– О! Я – это другое дело, – смеясь, сказал незнакомец. – Вы меня не приняли; напротив, я насильно ворвался к вам. Ну, когда эти дворяне к вам явятся, вам остается только одно.
– Что?
– Рассказать в точности, что произошло между нами. Или я очень ошибаюсь, или это откровенное объяснение удовлетворит их, а если нет…
– А если нет, что я буду делать?
– Пришлите их ко мне, и я берусь их уговорить; дворяне хорошего происхождения всегда понимают друг друга.
– Однако…
– Ни слова больше об этом… Да вот, кажется, и они, – прибавил незнакомец, прислушиваясь и вновь небрежно откидываясь на спинку стула.
На затвердевшем снегу послышался топот лошадей, затем в дверь постучали.
– Это они! – прошептал трактирщик.
– Нет больше причины заставлять их ждать! Отворите, хозяин, сегодня очень холодно.
Трактирщик колебался с минуту, потом вышел, ничего не возразив.
Незнакомец старательно закутался в плащ, надвинул на глаза шляпу и стал ожидать приезжих с равнодушным видом. Слуги, забившись в самый отдаленный угол кухни, дрожали, предвидя грозу.
Глава II
Семейная сцена
Между тем приезжие шумели на дороге и, по-видимому, теряли терпение от заминки трактирщика. Он наконец решился отворить, хотя тайно опасался последствий, которые могло иметь для него присутствие в доме незнакомца. Как только по его приказанию конюх отодвинул засов и отворил ворота, несколько всадников въехали на двор, а за ними – карета, запряженная четверкой лошадей. При свете фонаря, который держал слуга, трактирщик увидел, что путешественников семеро: трое господ, трое слуг и кучер на козлах. Все были закутаны в толстые плащи и вооружены с ног до головы.
Как только карета въехала на двор, всадники сошли с лошадей. Один из них, имевший, по-видимому, некоторую власть над своими спутниками, подошел к трактирщику, между тем как другие повернули карету в сад, где находился главный вход в дом, а слуги затворяли ворота.
– Мои приказания исполнены в точности? – спросил путешественник с сильным иностранным выговором, хотя он очень правильно выражался по-французски.
При этом довольно затруднительном вопросе Пильвоа почесал в голове, потом отвечал хитро:
– Насколько было возможно.
– Что вы хотите этим сказать? – грубо спросил путешественник. – Ведь инструкции были очень точны!
– Да, – смиренно отвечал трактирщик, – я даже скажу, что мне щедро заплатили вперед.
– Ну так что же?
– Я сделал, что мог, – отвечал Пильвоа, все больше смущаясь.
– Гм! Значит, у вас кто-то есть?
– Увы! Есть, монсеньер, – отвечал трактирщик, опустив голову.
Путешественник гневно топнул ногой, но тотчас же принял спокойный вид и спросил:
– Кто