книжки не написал. – И пока она не задала очередного вопроса о моей семье, я поторопился предупредить: – Остальные члены семьи умерли, так что матушка все силы обращает на меня.
– А кто были эти остальные?
– Мой отец и братья.
– И как это случилось?
В этом вся американская антропология. Ни малейшей попытки деликатно сменить тему, никаких вам Примите мои глубочайшие соболезнования, ни хотя бы Какой ужас, а только деловитое прямолинейное Ну и в чем там дело?
– Джон погиб на войне. С Мартином произошел несчастный случай шестью годами позже. А отец скончался от болезни сердца, вероятнее всего сломленный тем, что единственным его потомком остался мелкий старина я.
– Не такой уж мелкий.
– Мелкий интеллектуально. Мои братья были гениальны, каждый по-своему.
– Всякий, кто умирает молодым, остается гением. И в чем они были талантливы?
Я рассказал ей про Джона, и его сапоги, и ведерко, и про редкую бабочку, про окаменелости в окопах. И про Мартина.
– Мой отец считал стремление Мартина писать стихи гипертрофированным самомнением.
– Фен рассказывал, что ваш отец придумал слово генетика.
– Случайно. Он планировал прочесть курс, посвященный Менделю и тому, что тогда называли генной плазмой. И думал, что нужно более благообразное слово, чем “плазма”.
– Он хотел, чтобы вы продолжили его дело?
– Иной вариант ему даже в голову не приходил. Он считал это нашим долгом.
– Когда он умер?
– Зимой будет девять лет.
– То есть он знал, что вы согрешили.
– Он знал, что я изучаю этнографию у Хэддона.
– И считал это несерьезной наукой?
– Не считал наукой вообще. – Я словно услышал отцовский голос. Абсолютная чушь.
– А ваша мать исповедует такие же взгляды?
– Как Сталин вслед за своим Лениным. Мне почти тридцать, но я полностью в ее власти. Все средства отец оставил ей.
– Ну, вы сумели соорудить свою тюремную камеру довольно далеко от нее.
Я понимал, что должен предложить ей поспать. “Вам нужно отдохнуть”, – следовало мне сказать, но вместо этого:
– Это был не несчастный случай. С Мартином. Он покончил с собой.
– Почему?
– Полюбил девушку, а она его – нет. Он явился к ней домой со стихами, а она не стала читать. Тогда он пришел на Пиккадилли, встал под статуей Антероса и застрелился. Стихи эти у меня. Не лучшее его произведение. Но пятна крови придают ему значимости.
– Сколько вам было?
– Восемнадцать.
– Я думала, на Пиккадилли стоит статуя Эроса. – Она перебирала карандаши на моем столе. Я чуть было не решил, что она сейчас начнет записывать.
– Многие так думают. Но это его брат-близнец, мститель за отвергнутую любовь. Поэт до последнего часа.
Большинство женщин любят растравлять раны твоего прошлого, отдирать струпья и утешать, когда причинят достаточно боли.