присел отдохнуть.
– Так знай же, – загадочно сказало зерно, – во мне заключена животворная сила, и мое назначение порождать новую жизнь. Давай с тобой заключим полюбовно один договор.
– Какой такой договор?
– А вот какой. Если ты не потащишь меня в муравейник и оставишь здесь на родном поле, то ровно через год я вознагражу тебя сторицей.
Удивленный муравей недоверчиво покачал головой.
– Верь мне, дорогой муравей, я говорю сущую правду! Если ты сейчас откажешься от меня и повременишь, твое терпение будет щедро вознаграждено и твой муравейник не окажется внакладе. В обмен на одно вы получите сто таких же зерен.
Муравей задумался, почесывая затылок. «Сто зерен в обмен на одно. Да такие чудеса только в сказках случаются».
– А как ты это сделаешь? – спросил он, распираемый любопытством, но все еще не веря.
– Положись на меня! – ответило зерно. – Это великая тайна жизни. А теперь вырой небольшую ямку и закопай меня, а летом сызнова возвращайся.
В условленный срок муравей вернулся на поле. Пшеничное зерно сдержало свое обещание.
Мышь, ласка и кошка
В то утро мышь долго не могла выйти из норы, оказавшись пленницей в собственном доме.
У выхода ее терпеливо поджидала голодная прожорливая ласка, то и дело просовывая мордочку в узкое отверстие норы. В ожидании легкой добычи она забыла об осторожности и вскоре оказалась в когтях внезапно объявившейся кошки.
При виде расправы над своим врагом мышь поблагодарила всемогущего Зевса и пообещала принести ему в жертву часть своих зерновых запасов.
Довольная исходом событий, мышь вышла из норы. Но то ли ее жертва оказалась недостаточной, то ли сама мышь сплоховала, вскоре она оказалась лакомой добычей все той же кошки.
Пламя
В стеклодувной мастерской кипела работа, и в огромной печи огонь не угасал ни днем, ни ночью. Немало прекрасных изделий создали мастера, придавая своим дыханием причудливые формы массе расплавленного стекла.
Однажды бушующий в печи огонь заметил оставленную кем-то из подмастерьев горящую свечу, вправленную в массивный бронзовый подсвечник. Им тотчас овладело неодолимое желание поглотить слабый огонек свечи.
И вот из-под головешки с шипеньем вырвалось синее пламя. Отпрянув в сторону от тяги в дымоходе и изловчившись, оно прорвалось сквозь узкую щель печного заслона, перекинулось на стоявшую неподалеку свечу и принялось с жадностью ее пожирать.
Ненасытное пламя в один миг поглотило хрупкую свечу. Однако не желая погибнуть вместе с ней, оно попыталось вернуться в родную стихию. Но сколько пламя ни взывало о помощи к своим братьям в горящей печи, как ни извивалось и ни корчилось в предсмертных муках, ему так и не удалось вырваться из цепких объятий растопленного воска.
Крича, плача и злобно шипя, пламя в конце концов захлебнулось, превратившись в едкий дым, а в печи еще долго потрескивали поленья, стреляя разноцветными искрами, и дружно плясали красные языки огня.