на тех, которые умрут теперь, в сражении, как истинные герои, а те, у которых золотистые, пойдут в плен и, возвратившись, понесут позорное поношение. Хотя и они сражались искренно и усердно, но не от них зависело, чтобы быть победе. Награда же сия дана им от Господа Бога, да когда кийждо из них предстанет на суд Божий, всем открыто будет Царство Небесное. Они не заслужили той скорби, которую должны нести от людей. Теперь видишь, кто каких даров сподобится на земле, кому ангелы прислуживали, как видишь теперь.
– Ты видел… – сказал юноша, – не скорби, но молись Господу Богу.
Когда началась Японская война и началась внутренняя смута, я положил себе за правило каждодневно перед образом Царицы Небесной класть за Государя три поклона. Так шло несколько лет. Кончились уже забастовки и смуты вообще. Вот однажды, придя в церковь, прикладывался к образу Царицы Небесной, и тут же вражеский помысел внушил мне: какая моя молитва, и что мои три поклона? И решил не класть больше их. На другой день по случаю какого-то праздника была всенощная, на которую и я пришел. И вставши, по обычаю, на своем месте, молился. И вот во время шестопсалмия вижу: выходит из алтаря Чудная Жена, но идет не по земле, а по воздуху. Увидев сию Чудную Жену, я сказал: «Смотрите, смотрите», – но видя, что никто не обращает внимания, схватил за плечо рядом стоявшего монаха и говорю: «Неужели, ты не видишь?» Но при этом подумал, как могла появиться эта женщина, и притом выходить из алтаря? Когда я взял за плечо монаха, стоявшего рядом со мною, в это время меня окутал какой-то густой воздух, и я увидел эту Чудную Жену, приближающуюся ко мне. На руке у Нее было некое белое блюдо и на нем ленты разных цветов – белые, голубые и желтые, на них написаны были молитвы – ходатайства Царицы Небесной пред Господом Богом. Одна лента, голубого цвета, лежала чистою, не надписанною. Явившаяся Жена указала перстом на ленту и сказала:
– Ты видишь? Ты говоришь – «велика ли твоя молитва», но она творилась, подвизаемая любовью за Государя, и Я приносила ее как дар своему Сыну и Богу, а ты и столько не захотел молиться. Но знай, что первую молитву каждый человек должен приносить за Государя Императора, и особенно кто из любви к нему молитвы приносит, любезны те молитвы Господу Богу и Мне.
Тогда я взглянул на Лик Богоматери, от воззрения на который и от слов, произносимых Ею, я почувствовал неизреченную сладость и в это время познал свое ничтожество. После произнесенных последних слов Она стала невидима. Тогда я освободился от воздуха, которым был как бы связан, и вижу, что монах, которого я держал за плечо, стоит предо мною и говорит:
– Что с тобою?
– Прости, – сказал я, – я задремал.
Но он ответил:
– Нет, ты не дремал, но что-то видел.
Представлялось мне во сне, что я стою на высокой гористой местности. Среди других гор – гора, на которой я стою, покрыта зеленым лесом. Между этой зеленью леса стоит высокое темноватое дерево, на котором не было ни сучьев, ни зелени. Оно изображало