то его как-то и не спохватились, а самое главное, что после-то ничего не нашли у него. Такое в нашей семье было первое свидетельство об о. Николае.
– Приезжает один православный из Америки: он ездил в России по монастырям и встречался со старцами. «У нас там такого нет. У нас все приземлено, поэтому я и приехал посмотреть к вам». И когда мы шли от о. Николая, он сказал, что батюшка – сама Любовь. «Я много проехал монастырей, храмов в России, встречался со многими священниками, но такого еще не видел».
– Старцы-то старцы, но о. Николай десяти старцев стоит. Благодать каждому дается разная. Таких больше не будет, будут другие.
– За несколько дней до кончины батюшки Николая зашел к нему в келью один человек. Батюшка в это время молился. Глаза у него были закрыты, и он не заметил вошедшего. Его губы еле тихо шептали молитву: «Матушка моя, приди ко мне и возьми меня к Себе», и из глаз медленно текли слезы. Батюшка с такой любовью обращался к Богородице, как будто Та была его родной Матерью. Эта молитва была очень простой и безыскусной, но столько в ней было веры в Господа, Божию Матерь и так он это произносил, что когда мужчина вышел из кельи о. Николая, то минут 30 не мог прийти в себя. Этот облеченный властью, проживший долгую жизнь и видевший немало на своем веку человек плакал во дворе батюшкиного дома и не мог остановиться. Настолько у него открылось сердце от той батюшкиной любви к Богородице, от его детской непосредственности в молитве.
Когда похоронили батюшку Николая, то часть людей осталась на острове. Осталась, чтобы помолиться на могиле Старца. И хотя ночь была достаточно холодная, но люди не уходили и читали Псалтирь около часовни преподобномученицы Анастасии. «Батюшка нас всех объединил. И сейчас любой может, придя к нему на могилку, помолиться. Его физическая смерть многих собрала вместе. Всех, кто знал батюшку, кто через него открыл живого Христа, любящего нас и живого».
«Имя его в род и род»
– Говори, говори со мною.
– Зачем, дедуля? Я устал и уже не могу говорить.
– Тогда читай. Твой голос напоминает мне голос нашего предка, моего дедушки, святителя Иннокентия…
Я смотрю на два портрета, и меня поражает сходство этих людей, современников столь отдаленных эпох: святителя Иннокентия (Вениаминова) – митрополита Московского, апостола Америки и Сибири – и его праправнука – архимандрита Иннокентия (Вениаминова), встречу с которым в Петербурге подарила мне судьба. О своем прапрадеде, жившем более века назад (1797–1879 гг.), отец Иннокентий рассказывает так:
– Когда еще святитель был простым священником, отцом Иоанном, он по своей доброй воле миссионерствовал в Сибири, на Курилах, Камчатке, Алеутских островах. Крестил кадьяков, американских индейцев, алеутов, колошей. Перевел на алеутский язык Катехизис, составил азбуку якутского и тунгусского языков. Перевел на них Священное Писание.