type="note">[257] называется «Нана и ее друзья» – это веселая сценка, контрастирующая с общим мрачным тоном романа Золя[258].
Шутливая зарисовка в письме Ренуара Жоржу Шарпантье. 1875–877. Музей д’Орсе, Париж
Кроме того, салоны Шарпантье посещали художники, выставлявшиеся на Салоне, политики и композиторы, в том числе Эммануэль Шабрие, Жюль Массне и Камиль Сен-Санс. Эммануэль Шабрие стал впоследствии патроном Ренуара и в 1876–1879 годах приобрел четыре его картины[259]. Среди «салонных» художников были Шарль-Эмиль-Огюст Каролюс-Дюран и Жан-Жак Эннер. Среди посетителей – либеральных политиков – Жорж Клемансо, Жюль Ферри, Леон Гамбетта и Жак-Эжен Спуллер.
Ренуар питал надежду, что кто-то из политиков захочет поручить ему роспись стен в общественных зданиях. После страстных пассажей 1877 года о важности стенных росписей для современной архитектуры[260] не следует удивляться, что он хотел вновь получить заказ, подобный тому, который выполнил для князя Бибеску. Этим, возможно, объясняется то, почему многие важнейшие работы Ренуара – «Трактир матушки Антони (Марлотт)», 1866[261], и «Бал в Мулен де ла Галетт», 1876, – так велики по размерам: их можно повесить на стену в общественном помещении. Поскольку цемент был удобной поверхностью для яркой полихромной живописи, в 1877 году Ренуар написал как минимум пять небольших картин на цементе производства компании Маклина[262]. Они были частью замысла, который субсидировал Кайботт: он дал денег Альфонсу Леграну, чтобы тот стал агентом Лондонской цементной компании Маклина[263].
Желание расписывать общественные здания не утихало: Ренуар попросил Шарпантье помочь ему найти заказы на настенные росписи, и Шарпантье посоветовал переговорить с его другом, политиком Спуллером, – в 1877 году Ренуар написал его портрет[264]. Ренуар так и сделал, но потом запутался в бюрократических тонкостях. В письме к Шарпантье он сообщает: «Спуллер… ждет, что я ему скажу: я хочу расписать этот потолок, или эту стену, или лестницу в таком-то месте… Я уже думаю, что единственный, кто может сообщить ему эти сведения, – это генеральный секретарь месье [Жозеф] Барду [министр искусств], начальник вашего друга [Жоржа] Лафенестра»[265]. Лафенестр был инспектором в Министерстве по делам искусств. Во втором письме Ренуар рапортует: «Повидался с Лафенестром… Он предложил поговорить с городом, но мне кажется, ничего не выйдет»[266]. Шарпантье так и не смог помочь Ренуару получить заказы на роспись общественных зданий.
Тем не менее он помог художнику добиться того, чтобы работы его приняли на официальный Салон. В этой связи Ренуар решил больше не участвовать в совместных выставках импрессионистов по причине отсутствия интереса к ним со стороны публики. К концу 1877 года он пошел по стопам Мане – отказался от групповых выставок и вновь стал подавать работы на Салон. Своими намерениями он поделился с другими импрессионистами, и трое из них, Сезанн, Моне и Сислей, последовали его примеру. Комиссия Салона