на хотя бы относительное приведение себя в порядок.
По дороге в маленький клозет, примыкающий к кабинету, он споткнулся и едва не упал, заплетающиеся ноги не держали грузное обрюзгшее тело. Полтора месяца непрерывного кабинетного сидения, ненормированного режима, трех-четырехчасового сна, перекуса абы как. Он заплывал жиром и терял форму.
В гардеробе отыскалась свежая рубашка, умытый, выбритый Лимасов в ней снова стал отчасти похож на себя прежнего, двухмесячной давности. Но только отчасти. Гордей заметил себе, что сегодня любой ценой он должен попасть домой. Нормальная ванна, сон хотя бы шесть часов, новая смена рубашек и прочего. Тогда он снова сможет нормально работать.
Басалаев должен был вот-вот прибыть. Лимасову хотелось закрыть глаза и отдохнуть еще хотя бы пару минут, но он понимал, что стоит только прикрыть набрякшие веки, и сон снова утащит к себе, а просыпаться вторично будет еще тяжелее. Он скрестил руки на груди, нахохлившись в кресле, и снова, как множество раз до того, стал прокручивать в памяти события минувших недель. Что произошло, как произошло. И где он, Гордей Лимасов, допустил ошибку…
Два месяца, только два месяца, но сколько всего случилось за это время.
Штурм британского посольства мог бы войти в учебники тактического мастерства и успешно проведенных спецопераций, спланированных и организованных экспромтом, «на коленке». Но это было очень слабым утешением, потому что результаты все равно стремились к отрицательной величине. Архив был уничтожен до последней бумажки. Осталась лишь текущая переписка, бесполезная и ненужная, и текст некоего «Ультиматума», сухо предписывающий сложить оружие и принять неизбежное. Бейтман был убит своим же секретарем, прочий посольский персонал, из тех, кого не застигла шальная пуля, дал кое-какую информацию, но крайне обрывочную, на уровне слухов и сплетен. Разъяренный Лимасов приказал выбить хоть что-то достойное внимания любой ценой и, рассудив, что в таком деле мало специалистов не бывает, обратился напрямую к Агашеву, попросив помощи у военных мастеров экстренного допроса.
Спецов не нужно было подстегивать, офицерская честь и общечеловеческая мораль испарились после первых сводок о потерях при бомбардировке. В допросные кабинеты при МВД вернулись обычаи Тайной Канцелярии времен Будимовской Смуты, а дознаватели вспомнили «Malleus Maleficarum»[19]. Объединенными усилиями они составили кривую, обрывочную, скроенную из догадок и предположений картину, которую, дополнив положениями «Ультиматума», уже можно было принять за жутковатую, но все же рабочую гипотезу.
Но к тому времени, как поздним вечером, граничащим с ночью, Лимасов все же сдержал свое обещание и подготовил доклад, способный хоть что-то прояснить императору, было уже поздно.
Они вновь опоздали.
В тот же день, седьмого августа, отступавшая с боями Вторая Ударная группировка Северного флота и подводники донесли о неизвестных кораблях, десятках, если