несчастье. Убежденность в глубоком понимании человеческой натуры. Потребность в применении математических навыков после того, как был забракован факультетом физики. Простое желание избавить людей от боли.
Другой проблемой было качество научной среды, напоминавшей бабушкин чердак. Образно выражаясь, в психологию сбросили множество несвязанных и вроде бы нерешаемых проблем. «Можно найти двух компетентных и высокопродуктивных ученых-психологов, которые, оказавшись за одним обеденным столом, были бы вынуждены обсуждать шансы футбольных команд или шоу талантов, потому что их знания и интересы в психологии слишком мало пересекаются», – писал психолог Миннесотского университета Пол Мил в своем знаменитом эссе 1986 года «Психология: есть ли что-то общее у наших предметов изучения?».
Тесты показали, что Дэнни в равной степени подходят гуманитарное направление и наука, но он хотел заниматься только наукой. Он также хотел изучать людей. Впрочем, вскоре стало ясно, что юноша не вполне уверен, чем будет заниматься. На второй год в Еврейском университете он выслушал речь заезжего немецкого нейрохирурга, который утверждал, что повреждение мозга вызывало у людей потерю способности к абстрактному мышлению. Заявления впоследствии оказались ложными, однако в тот момент Дэнни решил отбросить психологию и получить медицинское образование – чтобы ему позволили покопаться в человеческом мозге и посмотреть, какие еще эффекты он может порождать.
Профессор, в конце концов, убедил Дэнни, что пройти мучительный путь к медицинскому диплому, если не мечтаешь стать врачом, будет безумием. Но это явилось первым проявлением его модели поведения: схватиться за какую-то идею с большим энтузиазмом, а потом отказаться от нее, разочаровавшись. «Я был убежден, что идей вокруг – полным-полно, – говорил он. – Если что-то не получается, незачем рьяно бороться, просто найди себе другую».
В обычном обществе вряд ли кому-то удалось бы обнаружить выдающуюся практическую пользу от Дэнни Канемана. Но Израиль не был нормальным обществом. Окончив Еврейский университет, который наделил его степенью по психологии, Дэнни был обязан отслужить в израильской армии. Мягкий, отстраненный, неорганизованный, избегающий конфликтов и физически слабый, Дэнни не был идеалом солдата. Лишь дважды он едва не принял участие в настоящем сражении, и оба случая оставили яркий след в его памяти.
Первый раз взводу, которым он командовал, приказали атаковать арабскую деревню. Им надлежало окружить поселение и устроить засаду для арабских боевиков. Годом раньше, после того как израильское подразделение устроило резню арабских женщин и детей, Дэнни и его друг Шимон Шамир обсуждали, что они будут делать, если им прикажут убивать мирных арабов. И решили, что откажутся выполнять приказ.
Сейчас Дэнни был, как ему казалось, очень близок к получению такого приказа. «Мы не должны были входить в деревню, – рассказывал он. – Это предстояло сделать другим. Никто не говорил им убивать мирных жителей. Но никто и не говорил не