щекотала лицо, а Рэя рассматривала лица мужчин и не могла забыть только одно, что так тревожит душу. Как не старалась его похоронить, как научилась делать за десять лет, Джек ей показался тем, кто прочитал её и понял всё то, что в душе творилось, верно. Она психанула, а он пришёл и не просил руки в одно место совать, а исполнить желание. И, похоже, что предсмертное.
«Как нелепо вышло и так типично для меня. Себя вела, как обычная дура из притона: его доила, над ним насмехалась и прогоняла. Я не знала, что у него было внутри. Я, будто заразилась пошлым духом Клуба, а теперь – мои мозги проветрило, и поразило то, что он мог с жизнью покончить в ту ночь. Он, может, был действительно болен, или псих, не хотел дальше жить. Мне на что-то намекал, всё время хотел объяснить, просто поговорить… Но теперь уже поздно».
Она погрузилась в мир иллюзий и тёплой атмосферы школы изобразительных искусств. Сразу почувствовала мягкий воздух, знакомый запах глины и красок, проступило приятное удивление на лице от мира бесконечной фантазии, на стенах, за стеклом. Ступив на шершавую полоску, та сразу подхватила и унесла на второй этаж, в просторный холл, где, вот-вот встретится Элис.
«Я только сейчас поняла: не было бы его – я бы из Клуба не ушла».
Рэя приветливо улыбнулась самому дорогому существу, пожала ей руку, по молодёжному, и обе направились к выходу, разговаривая между собой.
Прошла ещё одна неделя.
Они шли по улице. Мама думала о своём, голова задурманена идиотскими мыслями о том, что бы ей такого учудить, придумать, в прямом эфире сотворить, чтобы привлечь внимание других, и люди ей поверили, что не играет на камеру? Думала о том, что ей нужно поупражняться с большими «игрушками», и не стыдиться засовывать в попу. Поучиться у других, стать более брутальной, дерзкой и безжалостной к самой себе. Нанести на кожу тату, вставить в соски колечки, в перепонку носа и соединить цепочкой?
«Не для этого я уходила из Клуба, чтобы снова упасть на дно», твердила себе. «Ладно, моё отличие в том, что я умею играть. Но зрители чата терпеть не могут фальшь. Им не важен процесс, моя игра – им нужен результат. И, среди того числа отменных шалав, я же – как блоха и никому неинтересна. Пока не проявлю себя».
Элис шла впереди, оценивая прохожих незаметно для всех, захватывая случайные лица в кадр, объекты и тени, которые программа интерпретировала в виртуальных героев. Выделяла эмоции и сохраняла, как шаблоны, которые будут полезны при прорисовке нового вымышленного мира. А мама – сзади, в куртке нараспашку, в коричневых спортивных лосинах. И руки были в карманах.
Но его узнала издалека. Он шёл по тротуару, на их стороне: руки так же – в карманах, был в осенней куртке, и кепка, кривовато, одета на голове. Прохожих он не видел, в чужие лица не заглядывал и, делая беззвучные шаги, шёл на своей волне.
Рэя остановилась, ожидая, когда поравняются. Остолбенела и не знала, что делать: плакать или смеяться? Но он прошёл мимо, неохотно заглянув ей в лицо. Не увидев ничего знакомого, отвернулся