следовать правилу не связываться с незнакомцами, не договариваться напрямую, а иметь свою «крышу», но если и соглашаться на подобные встречи, на часок-другой, то только на своей территории. И лучше всего – где-нибудь напротив полицейского участка. Так, она пересмотрела своё отношение к тем, кто раздаёт любовь на улице – за деньги, или бесплатно, но важно, что должны иметь собственный алгоритм, основанный на реалиях улицы, и теперь бы постыдилась заявить в лицо, что это – бездарная работа. Это, прежде всего, опасно.
Поняв, что отступать нельзя, убегать посреди пустынного, сырого и тёмного «квадрата» уже бесполезно – прошла до конца, до его воображаемой «квартирки». Сидя внутри, руки прятала в рукавах, шапку спустила на глаза, а нос так и норовила засунуть под кофту, не переставая себя обнюхивать, думая: не пропахла ли ароматом его духов? «Не дай бог Элис заметит». Но подумала ещё: «Зачем же маньякам такие яркие духи»?
Но кофе не пила, и даже не потому, что оно остыло – осознав свою ошибку, думала, что мог подсыпать ей снотворного. После чего, она никогда бы не проснулась… а если бы и проснулась, то уже в роли зомби, с изуродованным органом, предназначенный для любви. Представляя, как разрывает чёрный мешок, набрасываясь на врачей, детективов и криминалистов-фотографов, думала: будет ли помнить о дочери, которую бросила посреди ночи; вернётся ли к дому под утро? Или забудет навсегда, когда сердце перестанет биться.
«Может быть и хорошо, что меня прикончат полицейские роботы. На такую мать она бы точно не захотела смотреть».
Час прошёл, и она не только осталась жива, а тот ещё и наглости набрался проводить до порога дома, в котором жила. Но нет, этого ему позволить не могла! Хватило, с лихвой, того часа, замерзая в довольно просторном помещении. Хоть он и пытался найти пути подхода к сердцу, привлечь внимание, и как-то поправить ситуацию, использовав час – ничего не вышло, изначальный план провален, а душа её заперта. И, чем ближе к концу – истекшие минуты часа показали, что ещё больше отпугнул. Сейчас, как рыбка, выскользнет из рук, и нырнёт в океан своей жизни. И, в следующий раз, заявись к ней с корабля на бал, после публичного дома в её обитель, – наряда полиции ему не миновать. А там – запрет приближаться на сто метров, которое, нарушив, окажется ещё далее отброшенным, на целые года.
Хотя, за это он не переживал. Врач говорил, что не больше года осталось…
Путь назад она быстро нашла. Побежала, без оглядки, и не потому, что замёрзла – боялась преследований, считая, что улизнула из лап маньяка. Она бежала к Элис, чтобы поскорей скинуть одежду, пахнущая улицей и цепким мужским запахом, закинуть в машинку для белья, и нырнуть в горячую ванну. Приготовить ей, впервые за много месяцев, какой-нибудь завтрак, поинтересоваться успехами, и аккуратно смотать ватманы, с вполне себе взрослыми «артами» – за тот час, проведённый в холоде, она по ней соскучилась. Будто отсидела, от звонка до звонка, как непутёвая мамаша.
А Джек стоял растерянно посреди тёмной улицы, смотря ей вслед, мысленно себя