действительно выдающейся балериной. – Она пожала плечами. – В общем, по тем же причинам, что и другие – достичь таких высот мастерства, что все остальное не будет иметь значения.
– Ты права, – сказала Ариэль. – А как насчет тебя, Имоджен?
Я уклонилась от ответа, отделавшись общими фразами. Я не любила говорить о своем творчестве, так как мне казалось, что сказанные слова могут нарушить гармонию невоплощенного пока замысла.
– Ну… Хочу сделать нечто такое… Что, как ты сказала, пугает меня настолько, что понимаешь, именно над этим и следует работать. У меня такое чувство, что время, проведенное здесь, сто́ит использовать, чтобы начать какой-то действительно серьезный проект. Такой, о каком я и помыслить бы не могла где-то еще.
Ариэль кивнула.
– И я! Среди ежедневной рутины я бы просто не смогла выкроить время, чтобы всерьез задуматься о рок-опере.
– Вот именно, – улыбнулась я.
Все это время я с беспокойством наблюдала за Марин, которая вовсе не выкроила время для занятий, приехав в «Мелету», а, скорее, пожертвовала им. Я спрашивала себя, что такого могло случиться, чтобы заставить ее рисковать своей безопасностью? Или, может, по какой-то причине безопасность перестала иметь для нее значение?
– Ну, ладно, девочки! Я не прочь и всю ночь проболтать с вами обо всем этом, но я даже не начала распаковывать вещи, – сказала Ариэль. – А пора бы уже.
– Я тоже еще не все распаковала, – кивнула я. – А ведь я приехала раньше вас.
– Думаю, скоро мы сможем болтать о том, как идут дела, и ночами, – сказала Марин. – Ведь мы собрались здесь и ради этого тоже, правда?
Довольные намеченными планами, мы разошлись по комнатам. Поднимаясь по лестнице, я взглянула на дверь комнаты Елены и отметила, что она плотно закрыта. Странная девица, видимо, решила отгородиться от остальных.
Поднявшись в башенку, я распахнула окна, впустив в комнату воздух наступавшей ночи. Ночь давно стала моим любимым временем. Под покровом ночи легче писать. Записывать невероятные истории. И нет рядом никого, кто нарушил бы тишину суждениями о достоинствах и недостатках моих текстов. Ночь всегда располагала к предельной откровенности, когда казалось, что можно безбоязненно открывать самые мрачные тайны, признаваться в самых сокровенных желаниях.
Сидя в полном одиночестве за столом в сгущающихся сумерках, я открыла блокнот.
Хотя раньше я сама себе не признавалась, теперь я точно знала, что именно собираюсь написать в «Мелете». Это будет роман, состоящий из отдельных историй, а точнее сказок, сюжеты которых переплетаются и дополняют друг друга, о двух девушках, заблудившихся в темном лесу. О том, что этому предшествовало, и об их чудесном спасении. Или… гибели? О том, что же заставило их бежать в самую чащу ночного леса, об их жизни до этого. И о волшебных картах, которые помогли им найти выход оттуда, откуда редко кто выбирался живым. Идея подобной книги давно зрела во мне. Это будет история, которую мне необходимо поведать миру.
Я