рю образ, присланный Анритой.
«Расскажи мне? – просит Амрис. – А то я занят».
Ага, занят он. Сидит на подоконнике в своём «домашнем» облике – мужчины с пышными, собранными в длинный хвост волосами цвета соломы, с чёткими и правильными чертами лица, в чёрных кожаных штанах и чёрной же жилетке на голое тело – и перетаскивает образы облачков по иллюзорному заоконному пейзажу нашей междумирной базы, составляя ему одному понятный узор. Он бы ещё пасьянс раскладывал.
«Я слышу тебя, – улыбается Амрис. – Сам сдал эти облачка в случайном порядке – я не мог пройти мимо».
«Так в порядке же сдал».
Амрис отрывает взгляд от облаков, переводит его на меня и спрашивает серьёзно.
«Я разрушаю составленный тобой порядок?»
«А у тебя есть намерение разрушить составленный мной порядок?»
«Нет, – мгновенно отвечает Амрис. – А какое у тебя было намерение на этот порядок?»
«Да я шёл мимо, увидел горы, подумал, что на них можно кинуть облачков в случайном порядке, – ты не сможешь пройти мимо и будешь их раскладывать. Вот и кинул».
Амрис вздыхает с облегчением.
«А говоришь – плохо видишь будущее».
«Я не вижу будущее – я просто знаю тебя».
«Это очень сильно почти одно и то же – знать кого-то и видеть его будущее», – усмехается Амрис.
«Да ты философ».
Амрис морщится.
«Ты точно меня знаешь? – смеётся. – Короче. Что Анрита? В прошлый раз она вызвала меня на очаровательную историю про проклятый корабль».
«Нет, тут не про проклятый корабль. Тут трогательная история про то, как одна девушка больше всего в жизни боялась, – ты только не урони облачко, – что Второе пришествие произойдёт не при её жизни».
«Подожди-подожди. Я правильно понимаю, что если она боялась, что оно не произойдёт, то это значит, что она очень хотела, чтобы оно произошло?»
«Похоже на то».
«И оно не произошло?»
«Не произошло».
«Матерь Божья. Я теперь хоть знаю, что такое “по-настоящему не повезло в жизни”».
«Для неё это, между прочим, – крах всего. Она застряла на планете, она в шоке до глубины своего существа, и Анрита просит вывести её из шока и помочь ей уйти с планеты».
«А… мне немного неловко спрашивать, но… она думала, когда воплощалась? Ну, там, посмотреть, по ощущениям, грядёт ли Второе пришествие, или нет. События такого масштаба обычно, я думаю, можно предчувствовать».
«Ну Амрис, ну это же ты: сначала попредчувствовать разные варианты, а потом уже идти куда-то. А тут молодая душа, метод проб и ошибок, юношеский максимализм…»
Амрис переводит на меня скептический взгляд. Оставленное без его внимания облачко падает, и Амрис отворачивается, чтобы его поймать.
«Дело хозяйское, конечно… Свобода воли, всё такое. Я одного не могу понять: я тут причём? Случай – вполне по твоей части. Я люблю истории про психобиологические бомбы, ну или про славных малых, которые любят флот. Вряд ли же эта религиозно экзальтированная барышня хочет строить флот? Или… только не говори мне, что она хочет строить… кхм… ковчег?»
«Нет. Но мечта у неё есть. Большая и страстная».
Я делаю паузу. Амрис поднимает брови и ждёт.
«Её мечта – обнять колени Христа».
Я чувствую его колебание: прыснуть со смеху? посочувствовать? восхититься многообразием мироздания? – а потом до Амриса доходит.
«Хм, – он пускает облачка за окном двигаться по какому-то одному ему известному алгоритму и впивается взглядом в послание в моих руках. – А хорошая мечта… Вот прям мечта так мечта…»
Я разворачиваю послание той стороной к нему, на которой написано его имя, и слышу, как прикреплённый к посланию воздушный поцелуй от Анриты открепляется от послания и летит к Амрису. Амрис смеётся.
«Она знает, что я люблю… Ладно! Я участвую. Только поговори с ней сам вначале, пожалуйста? Чтобы там не было напряжения и была проходимость для чудес».
«Лады».
«Как зовут-то хоть? Неужто “Вера” какая-нибудь на местном наречии?»
«Не-а. “Надежда”. Эсперанса. А так как совсем юна ещё, в шестнадцать лет померла, – Перита».
Амрис прикрывает лицо ладонью.
«Вообще очень подходящее имя. Глянь контур существа, – подсвечиваю грани в образе существа из письма Анриты и разворачиваю в сторону Амриса. – Она своей надеждой может выводить коллективы из чрезвычайно затруднительных обстоятельств. Как будто есть отряд, и им нужно, допустим, пройти через огромное минное поле. И все понимают, что могут до другого края поля не дойти. А она говорит: “Я вас проведу”. Она чует мины, она видит другой край поля, и если все будут ступать за ней след-в-след, то они выберутся все».
«Лидер в экстремальных обстоятельствах, что ли? Ну-ну. “Перита”. А почему она так зациклилась на теме Второго пришествия?».
Я смотрю образ