на краю кушетки, опершись локтями на стол. Короткие пепельные волосы её стояли дыбом, но это нисколько их хозяйку не смущало.
– Тебя кто сюда привел, золушка? – поинтересовалась дама, пока Лялька заваривала им обеим чай.
– Малыш, – ответила та, смутившись под пристальным насмешливым взглядом красных глаз.
– А-а-а… – протянула та, – девочка Малыша, значит… Очередная… а сахар ты положила?
– Что значит… – начала, было, Лялька, но дамочка перебила ее:
– Послушай, а ты можешь мне сахар помешать, а? А то – укачивает, понимаешь?
Ошарашенная такой бесцеремонностью, Лялька взяла ложку и стала перемешивать сахар в стакане собеседницы, а та тем временем пустилась в откровения.
– Послушай, золушка, ты сама не знаешь, куда попала. Беги отсюда, да поскорей. Малыш – он что, перышко невесомое, да и другие не лучше, раздолбаи. Ну и потом, он у сестры своей – Стаськи – вот где!
Тут дама предъявила Ляльке кулак, сверкнувший бриллиантовой радугой.
– А что, она ему сестра? – обрадовалась, было, Лялька.
– Ага, только на самом деле – не сестра вовсе, – последовал загадочный ответ. – Стаська наша – борона железная, и что только в ней мужики находят? – продолжала потрепанная нимфа, прихлебывая чай. Внезапно она весьма резво вскочила с места и, открыв нечто, похожее на старую хлебницу и стоявшее на столе у плиты, стала увлеченно что-то там искать.
– Есть! – воскликнула она торжествующе, выуживая на свет пыльный маленький пузырек темного стекла, в каких обычно продают в аптеке лекарства. – «Настойка боярышника» – наставительно сообщила дама Ляльке, – на семь пузырьков – три литра воды, соответственно на один – пятьсот граммов! – и для сердца, кстати, полезно! Счастье, что не вспомнили наши пропойцы о божественной опохмелочке, – радовалась она, смешивая ингридиенты и разливая мутную жидкость по рюмкам.
– Ну, с добрым утром! – воскликнула дама, опрокинув дозу залпом.
Метаморфозы, произошедшие с ней в последующие две минуты, были поистине волшебны. Румянец заиграл на бледных щеках, волосы как-то сами собой пригладились, рубиновые, слезящиеся щелки глаз раскрылись и стали обычными глазами, разве что, немного томными и с поволокой.
– Аделаида, – сообщила она, запивая боярышниковую смесь чаем.
– Где? – не поняла Лялька.
– Я, – последовал ответ. – А тебя как звать-то, золушка?
– Лялька.
– Оно и видно, – прыснула Аделаида, – Очередная Лялька Малыша!
Лялька уже открыла, было, рот, чтоб, невзирая на разницу в возрасте, хорошенечко отматерить наглую насмешницу, как вдруг из-под кучи белья раздался приглушенный звонок телефона. Аделаида, в два счета раскидав кучу, выудила оттуда шикарную сумку из невиданного меха, а из сумки телефон с брелоком, поблескивающим подозрительным