засов.
Беломорско-Балтийские годы
Не смогли ни сломить, ни согнуть.
Всё он вынес – болезни, невзгоды,
Тяжкий труд – к возвращению путь.
Но в деревню уже не вернулся.
Слишком злы у людей языки.
А дела, если мастер, найдутся.
Начал плотничать с лёгкой руки.
Топором, молотком и пилою
Он владел. Строил, как и пахал.
Шёл по жизни дорогой прямою.
Лёгкой жизни себе не искал.
– Всякий сам по себе древо рубит.
Греет плотника острый топор.
Рук мозоли не ведают скуки. —
Много присказок знал он с тех пор.
– Лишь кору сняв, бревно ты узнаешь. —
Мах широкий продольной пилой.
– И людей – по одёжке встречаешь,
Да не всех приглашаешь домой.
Дом отстроил и поднял детишек.
И – война. От звонка до звонка.
Знал он всё о войне не из книжек.
Слишком память была глубока…
Люди строились. Снова с артелью
Дом за домом рубил, поднимал.
Но, столкнувшись с времён тех метелью,
Он всю жизнь справедливости ждал.
Дочь одна от отца отказалась,
Чтоб учиться могла поступить.
Эхом в сердце ему отозвалось,
Как с клеймом незаслуженным жить?!
Годы, тридцать иль больше, минули,
Культ развенчан и «левый загиб».
Стал писать, что и с ним – перегнули,
Чтоб исправили тот «перегиб».
Долго так обивал он пороги.
Но добился и правду нашёл.
Прокурорские выводы строги:
Без вины на этап он пошёл.
И той тройки особой решенье
Отменили, на радость семьи.
И теперь нет на нём преступленья.
Нет клейма! Не судим, извини!
Он в глаза всем смотрел людям смело,
Не держал он обиды на власть.
Высшей меркой его было дело,
Избегал тех, кто слишком горласт.
Ту, с казённой печатью, бумагу,
Вновь и вновь прочитав, убирал,
Помнил каналармейцев ватагу
И суровый свой лесоповал…
– Что уж проку-то в этой бумаге?
Срок отмотан, и годы прошли…
– Чтобы детям не шили тот лагерь,
Чтоб свободно по жизни пошли.
И махая косой на покосе
Или с яблонь срывая плоды,
Он как будто смотрел в нашу осень
Взглядом, полным святой доброты…
Грозы те уж давно отгремели.
Но когда вспоминаю отца,
Слышу песню рабочей артели
И его «не оспорить глупца».
Под счастливой звездой
Я гордился страной
И гордился собой,
Я гордился с тобой
Нашей дружбой мужской
И что вместе гордимся великой страной.
Я гордился страной —
Нашей стройкой большой,
Где единой судьбой
Жили светлой мечтой,
Под счастливой и вечной, казалось, звездой.
Под