что каждый человек строит жизнь по собственной доброй воле, а не по Божьему указу.
«Крутой чувак», – подумал я. Даже болтаясь в школе круглые сутки до самого конца семестра, я бы не узнал столько, сколько узнал за одно утро с краденым – а может, и не краденым – Боэцием, размышляя о том, каким образом он, не говоря об остальных редкостях, очутился у отца.
Не считая единственного экземпляра, по которому, надо полагать, преподобный читал в церкви, все остальные Библии были выпотрошены и содержали редкие книги. Существовал даже специальный термин «Библия контрабандиста», в стародавние времена обозначавший именно то, что проделал отец. Его находчивость поразила меня, даже несмотря на то, что старая Библия казалась вполне логичным местом для тайника, – кому придет в голову искать книгу в книге? Я принялся составлять список книг с приблизительной их стоимостью. Чтобы закончить работу, пришлось сделать вид, что моя простуда усилилась, и прогулять еще несколько дней. Я редко болел, но в этот раз у меня было оправдание – переутомление после смерти отца, – и мама позволила мне отдохнуть до конца недели. Мой бедный брат сразу меня раскусил и едва не лопнул от зависти, но поделать ничего не мог – мы по-прежнему со смехом вспоминали его притворный кашель.
Я прятал аспирин и таблетки от простуды за щеку, подсмотрев это в кино, выпивал воды из стакана, глотал, а когда мама отворачивалась, выплевывал таблетки в руку. Перед измерением температуры я исподтишка напивался горячего чая, и засунутый в рот градусник показывал ошеломительные результаты. В глубине души я даже пожалел о том, что не додумался до такого раньше, но тут же понял, что отец в мгновение ока распознал бы обман и наложил бы на меня епитимью, покончив со спектаклем.
Но как быть с его собственным обманом? А если не обманом, то секретом стоимостью минимум в полмиллиона, который он хранил от семьи? Я еще не оценил все книги, но итоговая сумма стала шестизначной еще до того, как я проверил четвертую часть. Например, первое англоязычное издание «Государя» Никколо Макиавелли – лучшего наглядного пособия для правителей и политиков, предпочитающих держать народ в ежовых рукавицах, – оценивалось примерно в шестьдесят тысяч долларов. Малоформатная книжица, в двенадцатую долю листа. А как насчет «Кандида» Вольтера, одного из дюжины экземпляров первого издания, напечатанного в 1759 году в Женеве? Под томиком я обнаружил целую стопку заметок, подтверждающих его подлинность. В Интернете какой-то британский книготорговец – или, вернее, букинист? – продавал такое издание за шестьдесят тысяч фунтов, что при переводе в доллары давало почти сто тысяч. Дальше – больше. По трем Библиям были разложены три маленьких томика «Франкенштейна» Мэри Шелли 1818 года издания, за которые легко можно было получить сто пятьдесят тысяч. «Франкенштейн» плохо увязывался с образом преподобного; отец даже фильм нам с Дрю не давал смотреть, опасаясь, что хрупкая детская психика будет навсегда травмирована созерцанием