Дмитрий познакомился с парнем по кличке Крыса.
Крыса привел его на квартиру к каким-то работницам из ателье. Эти три длинные, тощие девчонки любили вино, шампанское, пирожное и мороженое. Сколько бы прожили, – неизвестно, не появись однажды в этой квартире двое мужчин. Братья – близнецы, в кожаных, плотно обтягивающих плечи, куртках, в кепках с длинными козырьками. Приятные лицом, руки крепкие. Пожимая их, Дмитрий думал, что руки кузнецов. Но это знаменитые «громщики», только что освободившиеся из заключения. Пили вино, – как-то сосредоточенно молча, задумчиво – смотрели на Дмитрия. Потом один из них положил ему на плечо руку:
– Наш кореш…
Второй сказал, улыбнувшись:
– Стоящий парень… Ты пойдешь с нами.
Они как гипнотизеры. Ради них Дмитрий забыл девчат из ателье. Ушел с ними и стал «деловым» высшего ранга. Братья Климовы обучали его воровскому ремеслу. Они вскрывали сейфы, останавливали машины на дорогах, входили с пистолетом в кассы и магазины.
Одного из братьев – близнецов звали Кеша, а второго Илья. У них не было уголовных кличек. Дмитрий не знал о них ничего, хотя проехал с ними пол-России, выпил ни одну бочку вина, сидел в ресторанах в разных городах.
Братья больше молчали, улыбались, что они хотели получить от жизни, он так и не узнал.
Власов раздваивался: с одной стороны, действительно чувствовал себя волком, так как причастен к преступлению, гоним, как волк, на него началась охота. С другой – чувствовал себя на коне, – хозяином положения. В этом человеке была какая-то странная, психологически загадочная натура. Любитель рисковать, страстный поклонник сильных ощущений и женщин, для которых часто забывал все на свете.
Разве можно представить, что он задумал предпринять. Безумно тщеславный, готовый на все, лишь бы удержаться на гребне известности. Наделенный безмерным, чудовищным эгоизмом интересовался только своей особой личностью и совершенно не умел замечать чужие страдания. Упивался пошлой лестью, так называемых друзей. Вполне доволен собой, принимая свой грубый цинизм за ум, а высокомерное презрение к любым нравственным нормам, полнейшее отсутствие принципов и недалекий скептицизм за сильный характер.
Что-то такое неосуществимое и несуществующее виделось ему, когда он задумывался о счастье, о будущем, – бесплотное какое-то пребывание в мире, не требующее ни умственных, ни мускульных усилий. Объяснить можно довольно просто: в нем все чаще и чаще бунтовали задавленные, забитые чувства. Щупальца этих чувств напоминали о себе, казалось бы, беспричинной тоской, которая порой наваливалась на Власова. Совершенно забыл, как пахнет осиновая кора или василек.
Для него женщины всегда были только средством для удовлетворения своих желаний. Мало считался с их страданиями, как и с их радостями; видел в них просто капризных детей.
Некоторые женщины шли с ним на сближения, чтобы подкормиться, согреться, повеселиться. Лихие деньги протекали через его руки, бумажник пузырился у него как бочонок. Власов их не жалел, не копил, не считал.
ГЛАВА