полагала, что отстаивает нравственные ценности школы, отчитывая меня за «безобразие» и «распущенность». Она ещё что-то там несла про истину, которую несут в мир педагоги, но я уже не слушала… Я вышла из кабинета – меня в приказном порядке отправили в туалет, чтобы «…расчесать все это безобразие и сделать приличную прическу!»
В представлении нашей директрисы «прилично» – это гладко зачесать волосы и сделать «гульку». Помните этот классический образ учительницы в старых кинофильмах, с волосами, стянутыми в скрученный, аккуратно закрепленный шпильками, пучок? К сожалению, я не могла себе позволить хлопнуть дверью и уйти домой – это уже была не сельская школа, здесь могли наказать. Поэтому в туалете я старательно расчесала волосы, но сделала ещё хуже – причёска превратилась в копну. Взглянув на себя в зеркало, я поняла, что превратилась в подобие Анджелы Дэвис (только волосы у меня были раза в два длиннее). Со слезами я побрела в кабинет директрисы, нарвалась на новый скандал и была отправлена теперь уже домой. В спину мне летели слова про то, «как мне не стыдно», «а ещё перспективный молодой завуч», про воспитательную работу и чуждые советскому человеку новомодные западные веяния.
В общем, завучем в школе я проработала недолго. Не подошла по идейным соображениям. Воспитательная часть – дело ответственное; чтобы все правила были соблюдены, нужно вступить в партию, коммунистическую, одну на всех (в то время у нас в стране была однопартийная система). Если человек стремился к карьерному росту, без членства в партии было не обойтись. Меня пригласили в ГОРОНО и провели воспитательную беседу. Тут такая оказия: им нужны молодые кадры, а у меня маячит перспектива быстрой карьеры. Предполагалось, что я побегу писать заявление о вступлении в кандидаты. Коммунистом, как оказалось, стать не так-то просто, нужно было заслужить честь попасть в ряды передовых членов общества. Ну а я отказалась, решила, что рановато мне быть идейной. Коммунист, как и монах, должен быть без грешков и подавать всем пример. Мне же хотелось просто хорошо работать, а после работы носить короткие юбки и джинсы в облипку. После моего отказа вступить в партийные ряды меня мягко и спокойно «убрали» с должности завуча и перевели в другую школу учителем математики.
Там у меня тоже произошел казус. Был субботник, и я пришла в водолазке, через которую – о, боже! – слегка просвечивал бюстгальтер. Мне папа привез парочку таких водолазок из тонкой лайкры. Он же поделился наблюдением, что за границей вещи из тонкого трикотажа носят без нижнего белья. Но я на такое не решилась… Впрочем, директор школы посчитал, что бюстгальтер ситуацию не спасает – меня с позором отправили домой со школьного субботника за неподобающий внешний вид. Сейчас смешно об этом говорить, а ведь прошло с того времени всего каких-то двадцать лет…
Молодая учительница на работе должна была выглядеть, как Старуха Шапокляк: строгий костюм, блузка простого покроя, туфли на среднем каблуке,